Том 11. Жизнь и приключения Мартина Чезлвита. Главы XXVII-LIV

— Вам нынче следуют комиссионные, доктор, за четыре новых полиса и одну ссуду, да? — спросил Кримпл после завтрака, проглядывая бумаги, принесенные швейцаром. — Хорошо поработали!

— Джоблинг, мой любезный друг, — сказал Тигг, — желаю вам долго здравствовать!

— Нет, нет, пустяки. Какое же я имею право получать комиссионные, отнекивался доктор, — решительно никакого. Это значило бы обирать вас. Я же никого сюда не рекомендую. Говорю только то, что знаю. Пациенты спрашивают меня, а я говорю им, что знаю, — больше ничего. Осторожность всегда была моей слабой стороной, это правда. Всегда, с раннего детства: то есть, пояснил доктор, наливая себе вина, — осторожность в интересах других. Доверился ли бы я сам Компании, если бы вот уже много лет не вносил деньги в другое учреждение, — это совершенно иной вопрос.

Он постарался придать своему голосу самые задушевные интонации, но, почувствовав, что это у него выходит не совсем удачно, переменил тему и стал хвалить вино.

— Кстати, о вине, — сказал доктор, — оно мне напомнило, какой замечательный старый портвейн я пил однажды, дело было на похоронах. Вы еще не видели этого… этого господина, мистер Монтегю? — спросил он, передавая ему карточку.

— Его не похоронили, надеюсь? — сказал Тигг, взглянув на нее. — Если похоронили, то нам его общество неинтересно.

— Ха-ха! — засмеялся доктор. — Нет, еще не совсем. Хотя он имеет самое близкое и благородное касательство к упомянутому мною случаю.

— Да, я припоминаю, — сказал Тигг, поглаживая усы. — Нет, здесь он еще не был.

Он не успел произнести этих слов, как вошел швейцар и подал медицинскому советнику визитную карточку.

— Стоит только помянуть нечистого… — заметил доктор, вставая.

— И он уже тут как тут, а? — сказал Тигг.

— Да нет же, мистер Монтегю, нет, — возразил доктор. — К нему это не подходит, наш посетитель нисколько на него не похож.

— Тем лучше, — ответил Тигг, — тем приятнее для Англо-Бенгальской компании. Буллами, уберите со стола и вынесите посуду другим ходом. Мистер Кримпл, к делу!

— Представить его вам? — спросил Джоблинг.

— Буду бесконечно рад, — отвечал Тигг с обворожительной улыбкой, посылая ему воздушный поцелуй.

Доктор вышел в контору и немедленно возвратился с Джонасом Чезлвитом.

— Мистер Монтегю, — сказал Джоблинг, — позвольте мне. Мой друг мистер Чезлвит! Дорогой друг — наш председатель! Вот вам, — прибавил он, очень ловко спохватываясь и обводя всех взглядом, — поистине оригинальное действие силы примера. Вот поистине замечательное действие силы примера. Я говорю "наш председатель". Но почему я говорю "наш председатель"? Ведь он же не мой председатель. Я не имею никакого отношения к Компании, кроме того, что даю им — за известный гонорар — мое скромное заключение и качестве медицинского советника, совершенно так же, как даю его каждый день Джеку Ноксу или Тому Стайлсу. Так почему же я говорю "наш председатель"? Да просто потому, что все вокруг меня постоянно повторяют эти слова. Таково подражательное свойство ума у этого в высшей степени несамостоятельного двуногого человека. Мистер Кримпл, вы, кажется, не нюхаете табак? Напрасно. Вам следовало бы.

Пока доктор высказывал все это, угостившись в заключение весьма продолжительной и звучной понюшкой, Джонас присел к столу — такой неуклюжий и растерянный, каким мы еще никогда его не видели. Всем нам, а в особенности мелким душам, свойственно испытывать благоговейный трепет перед хорошим платьем и хорошей обстановкой. Они и на Джонаса оказали подавляющее действие.

— Я знаю, вам обоим надо поговорить о деле, — сказал доктор, — и вы дорожите временем. Я тоже: в соседней комнате меня дожидаются несколько человек страхующихся, а затем мне еще нужно обойти своих пациентов. Я уже имел удовольствие представить вас друг другу и теперь могу уйти по своим делам. Всего хорошего! Однако позвольте мне, мистер Монтегю, прежде чем я уйду, сказать следующее о моем друге, которого вы видите перед собой: этот джентльмен больше всякого другого человека, сэр, — произнес он, торжественно постукивая пальцами по табакерке, — живого или мертвого — способствовал тому, чтобы примирить меня с человечеством. До свидания!

С этими словами Джоблинг вышел из комнаты и направился к себе в кабинет внушать страхующимся, кик добросовестно он выполняет своп обязанности и как трудно застраховаться в Англо-Бенгальской компании. Он щупал им пульс, заставлял показывать язык, прикладывал ухо к ребрам, постукивал по груди и так далее; хотя, если бы он не знал заранее, что в Англо-Бенгальской компании никому нет отказа и что здесь меньше всего интересуются здоровьем клиентов, он был бы не тем Джоблингом, каким его знали друзья, не подлинным Джоблингом, а всего лишь жалкой подделкой.

Мистер Кримпл также отправился заниматься текущими делами, и Джонас Чезлвит с Тиггом остались одни.

— Я слышал от нашего друга, — сказал Тигг, придвигая свое кресло к Джонасу с пленительной непринужденностью, — что вы подумываете…