Том 12

— Со сметой надо быть поосмотрительнее, чтобы кто не пронюхал про такую мысль и не перехватил ее, — вставил Перри.

— Ты невесть что воображаешь о своей мысли, — поддразнил его Сидней.

Минуту в Перри происходила внутренняя борьба. Ведь мысль–то не его, а Глории, как же он смеет утаить существование Глории, он должен открыто поведать о ней. Он должен сообщить друзьям, что намерен на ней жениться. Конечно, их это неприятно поразит и расхолодит, но с его стороны было бы подлостью струсить и не объявить себя приверженцем идеала и Глории.

— Мысль вовсе не моя, а одной моей приятельницы, — храбро начал он. И так как оба удивленно воззрились на него, заключил: — Ее зовут Глория Десмонд. Кстати, я на ней женюсь.

— За одну минуту такой ворох новостей, — сказал Сидней.

Кэтлин сидела пришибленная, на ее широком простодушном лице было написано разочарование.

Ей очень нравился Перри, она надеялась, что он сделает ей предложение, с его словами многое рухнуло для нее. Но держалась она молодцом.

— Когда ты нам покажешь свою невесту, Перри? — спросила она.

— Как только вы пожелаете, — ответил Перри.

Затем разговор вернулся к техасской Венеции, к уточнению деловых подробностей.

Когда Перри предложил Глории жениться на ней, она не слишком удивилась, только улыбнулась приветливо и чуть–чуть загадочно и сказала «да». Когда же он сообщил ей, что намерен осуществить ее мысль и устроить Венецию, которая будет поближе и подешевле, она не удивилась совсем.

— Это очень мило с твоей стороны, Перри, — обычным своим резким голосом и с обычной чарующей улыбкой сказала она.

Сидней Браун и Кэтлин ничуть не пленились Глорией. Она попросту не понравилась им. Но люди они были воспитанные, очень расположенные к Перри и похвалили приятную наружность Глории. К свадьбе Кэтлин подарила картину масляными красками и бронзовую статуэтку, а Сидней Браун тандем и вазу с искусственными цветами.

Тем временем Оливер Брент прислал ответ. Он писал, что мысль превосходна именно потому, что она до предела невежественна и нелепа, Сидней и Перри как нельзя лучше справятся с ней, а потому он согласен дать деньги.

Письмо было прочитано с двойственным чувством. Но так или иначе, а денежки обеспечены.

За устройство техасской Венеции все принялись с необычайным жаром. Перри взял на себя верховное руководство и рекламу, переговоры с железнодорожными и пароходными компаниями, налаживание дешевых средств сообщения. На Сиднее лежало строительство и техника, на Кэтлин — искусство и культура.

Из Венеции в штате Техас предполагалось сделать культурный центр Юга. Было вырыто пятнадцать миль каналов, сооружена площадь Святого Марка с колоннадами, возведены дворцы эпохи Ренессанса, дугообразные мосты и мостики.

Правда, у дворцов были всего лишь дощатые оштукатуренные фасады, зато построили театр, где можно было по–настоящему сидеть, так же как концертный зал и лекторий, а затем учредили академию с постоянной художественной выставкой.

Сидней Браун вздыхал, что культура пожирает львиную долю бюджета. Перри тоже сомневался в рентабельности культуры. Но ведь и возникла–то вся затея из его стремления к идеалу, значит, ему и надлежало решительно отстаивать это свое стремление…

— Чему я должен отдать пальму первенства — комфорту или идеалу? спрашивал он у Глории.

— Отдавай тому, что ты считаешь главным, — отвечала Глория.

В отличие от Рима, Венеция (Техас) отстроилась за один год. Даже года не прошло, как вода уже текла по каналам, над ними возносились дуги мостов и мостиков, стояли дворцы, ручные голуби летали над площадью Святого Марка. Множество флагов и флажков придавали зрелищу веселую пестроту, в точности, как представлял себе Перри, и очень похоже на пресловутый плакат. Сидней разбросал повсюду уютные особнячки. Позади дворцов и сквозь них были проложены улицы, чтобы посетители имели возможность кататься по Венеции и по площади Святого Марка не только в гондолах, но и на велосипедах, и в местных линейках с парусиновым верхом.

Правда, «длинноволосые», как называли художников, противились такому кощунству и что–то лопотали о единстве стиля и прочем тому подобном. Но предприниматели были единодушны в том, что создание их рук и есть добротная, убедительная, подходящая к месту и времени Венеция.

Бесспорно, подлинны и убедительны были венецианцы, одушевлявшие эту Венецию.

Впоследствии не удалось установить, кому пришло на ум доставить их сюда; оттого, что Глория как–то упомянула, что не мешало бы пригласить настоящую парижскую модистку, Перри впоследствии утверждал, будто этот план исходил от нее. Так или иначе, были выписаны настоящие итальянцы, гондольеры, уличные музыканты, продавцы жареных каштанов, мороженщики, стеклодувы; их раздобыл Оливер Брент, он отправил целое судно, груженное отборными итальянцами из Венеции (Италия).