Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

Она взяла меня за руку, и мне пришлось сесть рядом с ней на диван. Да, Юдит была очень красивой женщиной. Она взяла мою руку в свою и, бросив на меня дразнящий взгляд, проговорила:

— Должна вам сразу же признаться, что забыла ваше имя. Это непростительный грех?

— Совершенно непростительный, особенно после ваших заверений, что вы страшно скучаете по мне.

— Вы должны меня простить! Люди и события легко забываются, когда переживаешь столько всего! У вас, если не ошибаюсь, два имени, одно настоящее и другое, каким вас называют индейцы. Это последнее было… было… не помню точно. Оно оканчивалось каким-то словом… — нога или рука!

— Старина Горящая Ступня! — быстро проговорил я. Оно и к лучшему, если она не будет знать моего настоящего имени.

— Да, да, точно — при этом была «ступня» — это я знаю, — кивнула она, смеясь. — А ваша настоящая фамилия, если не ошибаюсь, совпадает с названием одного из двенадцати месяцев?

— Март, — сказал я.

— Да, Март… Итак, сеньор Март, вы можете вспомнить, как мы тогда расстались.

— Не слишком дружески.

— Интересно, что даже сейчас, когда вы это говорите, вы волнуетесь.

— Да, знаю.

— У вас хватает мужества говорить мне это сейчас.

— Почему нет? Мне хочется задать вам такую порку, чтобы у вас ни разу больше не возникло желания увидеться со мной.

— Ужасно! Вы сами не понимаете, что вы говорите. Побить женщину, к тому же молодую и привлекательную! Надеюсь, что это было сказано всего лишь из-за сильного волнения.

— Я говорю серьезно.

— Чудовищно! В таком случае вы просто злодей!

— Нет, напротив, у меня очень мягкое сердце, которое я, однако, охотно меняю иногда на стальное. Права есть у обоих сердец, но каждое применимо лишь в свое время. Когда речь идет не только о свободе многих людей, но и о жизни и смерти, мне нет никакого дела до чьего-либо мнения, даже если это мнение дамы.

— Вы что, находили меня тогда непривлекательной?

— Нет.

— Ваше поведение мне кажется очень подозрительным.

— Это оттого, что ваше поведение не было слишком приятным. Вы отвернулись от еще теплого трупа вашего жениха, как от дикого зверя, заколотого для жаркого.

— Я больше не люблю его. Итак, вы находили меня очень милой прежде? А сейчас? Неужели вы не заметили, что я изменилась?

— Да, вы стали еще прекраснее.

— И вы говорите это таким ледяным тоном? Вы действительно ужасный человек и нисколько не изменились. Но ваша прямота и холодность нравились мне еще тогда.

— Мы говорим о вас. Как поживали вы все это время? Вас не мучили угрызения совести?

— Нет, абсолютно.

— Вы не раскаиваетесь, что вышли замуж за дикаря?

— В самом начале, когда муж выполнял свои обещания, я ни о чем не жалела. Я получила все, что он мне обещал: золото, драгоценности, дворец и даже замок.

— Ах! Значит, он действительно так богат, как говорил?

— Да, у него всегда было очень много денег, а откуда, я не знаю даже сейчас; он никогда не хотел мне этого говорить. Он привозил деньги из поездок в горы, где еще сейчас находится много старых штолен и золотых жил. Мы покинули Сонору, отправились на границу Аризоны и Нью-Мексико. Там расположен замок. Это громадная постройка ацтеков[177], которую, кроме меня, не видел ни один бледнолицый. Десять индейцев племени юма, которые не захотели покинуть своего вождя, сопровождали нас вместе со своими женами и детьми. Там было очень, очень одиноко, и я сильно тосковала по городу. Затем мы отправились в Сан-Франциско, где я получила дом.

— Счастливица! Где сейчас ваш муж?

— Он обрел вечный покой, — ответила она совершенно безразличным тоном.

— Что явилось причиной его смерти?

— Его зарезали ножом.

— Пожалуйста, расскажите мне об этом подробнее. Он был мужественным, храбрым и честным человеком, всегда держал данное им слово, я уважал его.

— Произошла банальная история. Меня скоро заметили в Сан-Франциско, ко мне приходили гости, за мной ухаживали, а он не хотел этого допускать. Как-то раз мы оказались на приеме у одного важного господина. Там было много других приглашенных, среди них несколько очень интересных кабальеро и офицеров, которые крутились около меня. Завязалась перебранка. Кабальеро получил удар в руку, мой муж в сердце.

— Ну а вы? Что вы чувствовали, что думали, как поступили?

— Я?! Что я должна была делать? Знаете ли, женщина, муж которой умирает при подобных обстоятельствах, становится знаменитостью. Оковы, в которые я себя с ужасающей легкостью заковала, были разорваны, и я снова получила так высоко ценимую мною свободу.

Ее бессердечие возмущало меня, но я сдерживался. Она спокойным голосом продолжала дальше:

— Я наслаждалась жизнью. Научилась хорошо играть в карты. Я выигрываю почти всегда, когда играю, а что касается любви, то, хотя я вернулась на родину, у меня появился жених, который так привязан ко мне, что попросил моей руки.

— Опять какой-нибудь офицер?

— Отнюдь. Это молодой, очень приятной наружности и разносторонне образованный кабальеро, который объездил почти весь свет, особенно хорошо знает Восток и, кроме всего прочего, получил наследство в несколько миллионов.