Том 12. Из 'Автобиографии'. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

Кажется, я уже писал тебе, что дней десять тому назад купил за несколько тысяч долларов четыре пятых одного патента. Вчера я придумал новое применение для этого изобретения, которое, по-моему, сведет к нулю и полностью уничтожит один из порожденных цивилизацией второстепенных видов деятельности и займет его место, — эта деятельность зародилась триста лет тому назад, и, несомненно, было уже много попыток удешевить ее. Возможно, я ошибаюсь в своих расчетах, хотя не представляю себе, как это может быть.

Однако оставим это дело — я написал о нем только для того, чтобы выкинуть его из головы, потому что сейчас я тружусь изо всей мочи и с увлечением, похожим на запой, над «Принцем и нищим», — а когда работаешь над книгой, необходимо очищать мозг от всех других забот, прежде чем браться за работу, иначе внимание будет непременно рассеиваться.

Ну, мне надо избавиться еще от одной увлекательной темы, и тогда я смогу без всякой помехи вернуться во времена Эдуарда VI. Дело вот в чем: не напишешь ли ты две книги, за которые я давно уже собирался взяться, но, вероятно, так никогда и не возьмусь, потому что у меня до них все руки не доходят? Мне кажется, темы совершенно новые. Одна — «Автобиография труса», вторая «Исповедь вечного неудачника».

Мой план очень прост. Взять достоверные факты моей жизни и рассказать их просто, без всяких украшений и изменений, именно так, как они происходили, с той только разницей, что каждый мой мужественный поступок (если я их когда-нибудь совершал) я превратил бы в трусливый, а каждый свой успех—в неудачу. Тебе это вполне по силам, но только при одном условии: ты должен полностью выкинуть из головы всякую мысль о читателях, — мало найдется людей, у которых хватит духа прямо и откровенно признаваться вслух в постыдных поступках; ты должен рассказывать свою историю самому себе и никому другому; и ты не должен называть себя своим именем, потому что это тоже помешает тебе рассказывать о том, чего ты стыдишься.

Эти же темы можно обработать и по другому, еще лучшему плану, но это будет гораздо труднее и потребует, пожалуй, очень опытного пера: можно рассказать историю жалкого труса, который не сознает, что он трус; рассказать историю неудачника, который остается в блаженном неведении того, что он неудачник, и не подозревает, что читатель считает его неудачником. В этом случае названия, которые я предложил, не годятся. Сам бы я выбрал второй план. Я ограничился бы моим личным опытом (придумать что-нибудь значило бы все испортить), и я бы давал настоящие имена и названия местностей и описывал бы характер героя и его поступки без всякой пощады и, только закончив книгу, заменил бы эти имена и названия вымышленными. Если пользоваться вымышленными именами и названиями во время работы над книгой, это всегда очень сбивает и путает.

Главная прелесть мемуаров Казановы (они не издавались на английском языке) заключается в полной откровенности, с какою он смакует каждую подробность, рассказывает о себе самые грязные, гнусные и постыдные вещи, даже не подозревая их истинной сущности и считая, что они вызовут восхищение и одобрение читателей. То же должен проделать и твой трус. Твои трус должен быть, не сознавая этого, самым подлым и гнусным образчиком человеческой породы, но он должен иногда вставлять несколько слов, осуждающих безнравственность пли безбожие, чтобы читатель рассердился.

Руссо признается, что он занимался рукоблудием, воровал, лгал, подло предавал друзей и был склонен к мужеложеству. Но, рассказывая, он вполне сознает всю постыдность того, о чем идет речь, а твой трус и твой неудачник должны пребывать в счастливом неведении.

Возьмись-ка за одну из этих книг и пришли мне первую главу для замечаний и поправок. Имей в виду, что тебе почти наверняка придется несколько раз рвать и переписывать заново первые главы, пока ты не найдешь верного тона. Потому что человек, который в твоем возрасте пускает в ход такие обороты, как: «Похоже, вроде он хочет вернуться домой» и «Может, тебе лучше одеть сюртук?», совершенно явно лишен необходимого слуха и столь же явно лишен литературных навыков.

Возьмись за одну из этих книг и просто расскажи свою историю самому себе, обнажая до конца все гнусности и ничего не скрывая. Забудь о читателе и обо всем, что может тебе помешать. Если книга будет хорошо написана, на нее будет спрос, а на ту, которую ты пишешь сейчас, в наше время спроса еще нет, так что она может пока подождать.

Кланяйся Молли и всем остальным.

Твой Сэм.

22

У. Д. ГОУЭЛСУ

Хартфорд, 71 марта 1880 г.

Дорогой Гоуэлс,