Том 12. Из 'Автобиографии'. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

Сыновья и дочери Джея Гулда вращаются в так называемом "высшем свете" Нью-Йорка. Лет десять-двенадцать тому назад одна из его дочерей вышла замуж за титулованного француза, безмозглого фата и игрока - ценой уплаты его миллионного долга. Соглашение касалось лишь прошлых, добрачных долгов - не будущих. Но будущие долги переросли в настоящие и достигли гигантских размеров. Сейчас, желая избавиться от своей незавидной покупки, она начала бракоразводный процесс, и весь мир сочувствует ей, - разве она не достойна сочувствия?

8-9 марта 1906 г.

[КТО БЫЛ ГЕК ФИНН. ШКОЛЬНЫЕ ДРУЗЬЯ В ГАННИБАЛЕ]

Вот уже тридцать лет, как я получаю за год в среднем около дюжины писем от людей, мне совершенно незнакомых, которые сами (или их отцы) знали меня во времена моего детства и юности. И почти всегда эти письма приносят мне разочарование. Каждый раз оказывается, что я не был знаком ни с этими людьми, ни с их отцами. Я не знаю имен, на которые они ссылаются; воспоминания, которыми они делятся со мной, мне ничего не говорят. Все это доказывает, что они путают меня с кем-то другим. Но наконец сегодня утром меня обрадовало письмо от человека, называющего людей, с которыми я был знаком во времена моего детства. Мой корреспондент, приложивший к своему письму газетную заметку - одну из тех, которые за последний месяц обошли всю нашу прессу, - спрашивает, действительно ли его брат, капитан Тонкри, был прототипом Гекльберри Финна.

СМЕРТЬ "ГЕКЛЬБЕРРИ ФИННА"

Прототип знаменитого героя Марка Твена мирно доживал свой век в Айдахо.

(По телеграфу в "Таймс")

"Уоллес (штат Айдахо), 2 февраля (сообщение собственного корреспондента).

Капитан А.О.Тонкри, известный как "Гекльберри Финн" и, по общему мнению, послуживший прототипом знаменитого героя Марка Твена, был сегодня утром найден мертвым в своей комнате в Мэррее. Он скончался от разрыва сердца.

Капитану Тонкри, уроженцу Ганнибала (штат Миссури), было шестьдесят пять лет. В молодости он плавал на пароходах по Миссисипи и Миссури, где часто встречался с Сэмюелом Клеменсом; считается, что Марк Твен писал своего Гекльберри Финна именно с него. Он поселился в Мэррее в 1884 году и до самой своей кончины вел там спокойную, уединенную жизнь.

Я ответил, что Гекльберри Финном был Том Блэнкеншип. Поскольку автору этого письма, по-видимому, хорошо знаком Ганнибал сороковых годов, он без труда припомнит Тома Блэнкеншипа. Отец Тома одно время был городским пьяницей - пост в те дни совершенно определенный, хотя и неофициальный. Он был преемником генерала... (имя генерала я забыл) и некоторое время занимал этот пост единолично и нераздельно. Однако несколько позже Джимми Финн приобрел необходимую квалификацию и стал оспаривать у генерала его место. Так что одно время у нас было два городских пьяницы, и наш городок страдал от этого примерно так же, как страдали католические страны в четырнадцатом столетии, когда в мире объявилось одновременно два римских папы{160}.

В "Гекльберри Финне" я нарисовал точный портрет Тома Блэнкеншипа. Он был неграмотен, неумыт, вечно голоден, но сердце у него было золотое. Он пользовался ничем не ограниченной свободой и был единственным по-настоящему независимым человеком на всю округу; поэтому он наслаждался постоянным тихим счастьем, а мы все ему отчаянно завидовали. Он нам нравился. Мы любили водить с ним компанию, а так как это строжайше запрещалось нашими родителями, дружба с ним ценилась еще выше, и во всем городке не было мальчика популярнее его. Года четыре тому назад я слышал, что он стал мировым судьей в одном из глухих поселков штата Монтана, считается прекрасным гражданином и пользуется всеобщим уважением.

Пока Джимми Финн занимал пост городского пьяницы, он не задирал нос, не отгораживался от простых смертных, не был чересчур разборчив; он проявлял себя истинным и великолепным демократом и спал на заброшенном кожевенном заводе вместе со свиньями. Мой отец попытался как-то обратить его на стезю добродетели, но потерпел неудачу. Обращение заблудших на стезю добродетели не было профессией моего отца, у него это шло припадками, через довольно большие промежутки. Однажды он решил взяться за Индейца Джо. И тоже потерпел неудачу. Он потерпел неудачу, а мы, мальчишки, радовались: ибо пьяный Индеец Джо был очень интересен - просто благодеяние для нас, но трезвый Индеец Джо представлял собой крайне унылое зрелище. Поэтому мы следили за трудами моего отца с большим беспокойством, но все кончилось благополучно - к полному нашему удовольствию. Индеец Джо стал напиваться еще чаще, чем раньше, и сделался невыносимо интересным.