Том 12. Матиас Шандор. Повести и рассказы

Действительно, трабаколо уже скользило по спусковой дорожке. Из-под носа его поднимался пар, вызванный трением, а корма уже окунулась в воду.

Вдруг из толпы зрителей выскакивает какой-то человек. Он хватает трос, висящий на носу трабаколо. Но тщетно старается он, упираясь в землю ногами, удержать трос в руках. Его не страшит мысль, что трабаколо может увлечь его за собою. Поблизости врыта в землю швартовая пушка. В мгновение ока неизвестный набрасывает на нее трос, который начинает медленно разматываться, а храбрец, рискуя попасть под него и быть раздавленным, сдерживает его со сверхчеловеческой силой. Это длится секунд десять.

Наконец трос лопнул. Но этих десяти секунд оказалось достаточно. Трабаколо погрузилось в воды залива, закачалось, как при килевой качке, и, устремясь на канал, прошло за кормой яхты на расстоянии не более фута и, наконец, было остановлено брошенным якорем.

Яхта была спасена.

А неизвестный, которому никто не успел помочь, - до того неожиданным оказался его поступок, - был не кто иной, как Матифу.

- Молодчина! Вот молодчина! - воскликнул Пескад, бросившись к товарищу; а тот схватил его на руки - на этот раз не для того, чтобы им жонглировать, а чтобы поцеловать, как он всегда целовал: до того крепко, что у человека перехватывало дыхание.

Тут со всех сторон раздались рукоплескания. Толпа обступила силача, а он держался скромно, как мифологический герой, совершивший двенадцать подвигов, и понять не мог, чем это так восторгаются люди.

Пять минут спустя яхта бросила якорь в середине гавани, и изящная шестивесельная шлюпка доставила ее владельца на набережную.

То был человек высокого роста, лет пятидесяти, с почти белыми волосами, с седеющей бородой, подстриженной на восточный лад. Лицо его, отличавшееся правильностью черт, слегка загорелое и все еще прекрасное, освещали большие, проницательные, на редкость живые глаза. С первого же взгляда на этого человека поражало то благородство, даже величие, которым веяло от всего его облика. Морской костюм - темносиние брюки, такой же китель с металлическими пуговицами, черный пояс, перехватывавший талию, легкая коричневая полотняная шляпа - все это было ему к лицу, и подо всем этим угадывалось могучее и безупречное телосложение, еще не тронутое временем. По всему видно было, что это человек энергичный и могущественный.

Сойдя на берег, он сразу же направился к акробатам, которых окружала и приветствовала шумная толпа.

Люди расступились, давая приезжему дорогу.

Подойдя к Матифу, он не стал сразу же вынимать из кармана кошелек, чтобы наградить силача щедрым подаянием. Нет! Он протянул великану руку и сказал по-итальянски:

- Благодарю вас, друг мой, за то, что вы сейчас сделали.

Матифу страшно смутился от неожиданной чести. Право, стоит ли говорить о таких пустяках!

- Нет, молодчина ты! Молодчина! - снова воскликнул Пескад, и в этом восторженном возгласе явственно прозвучал его провансальский акцент.

- Вы француз? - осведомился иностранец.

- Самый что ни на есть француз, - не без гордости ответил Пескад. - Из Южной Франции.

Иностранец посмотрел на них с искренней симпатией и заметным волнением. Нищета их была так очевидна, что сомневаться в ней не приходилось. Перед ним действительно стояли два бедных циркача, из коих один, рискуя собственной жизнью, оказал ему великую услугу: ведь столкновение трабаколо с яхтой могло повлечь за собою многочисленные жертвы.

- Прошу навестить меня на борту яхты, - сказал им незнакомец.

- А когда прикажете явиться, ваша светлость? - спросил Пескад с самым любезным поклоном, на какой он только был способен.

- Завтра утром, в первом часу.

- В первом часу, - повторил Пескад, в то время как Матифу в знак согласия лишь молча покачал своей огромной головой.

А толпа попрежнему окружала героя дня. Его несомненно принялись бы качать, если бы вес его не устрашал даже самых решительных и крепких. Что касается Пескада, который всегда был себе на уме, то он решил не упускать счастливого случая и воспользоваться расположением окружающих. Поэтому, когда иностранец, еще раз дружески поблагодарив силача, направился к набережной, Пескад весело и зазывно закричал:

- Господа! Сейчас начнется схватка между Матифу и Пескадом! Входите, милостивые государи, входите! Платить только при выходе... А по желанию можно и при входе.

На этот раз призыв его возымел действие, и за паяцем последовало такое множество зрителей, какого он никогда и не видывал.

Представьте себе, - даже мест не хватило. Многим пришлось отказать! Пришлось возвращать деньги!

Между тем иностранец, пройдя несколько шагов по направлению к набережной, повстречался с девушкой, которая вместе с отцом присутствовала при спуске трабаколо.

Неподалеку шел и юноша, бросившийся за нею вслед. На его поклон отец девушки ответил свысока, и это не ускользнуло от внимания иностранца.

Самому же иностранцу при виде этого господина еле удалось сдержать охватившее его чувство отвращения; его слегка передернуло, а в глазах блеснула ненависть.

Но вот отец девушки подошел к незнакомцу и весьма любезно осведомился: