Том 12. Окончание царствования Алексея Михайловича, 1645–1676 гг.

1 марта 1674 года выехали царские посланники из Кишенки на Запорожье; 9-го числа въехали в Сечь: кошевой атаман Серко и все поспольство вышли за город навстречу и поставили Чадуева и Щеголева за городом, на берегу реки Чертомлика в греческой избе. На другой день посланников позвали в курень к атаману; там нашли они Серка, судью, писаря, куренных атаманов и знатных козаков-радцев (советников): «Для каких великого государя дел вы к нам присланы? – спросил Серко. – Слышали мы, что за царевичем?» «Это не царевич, – отвечал Чадуев, – это вор, плут, самозванец, явный обманщик и богоотступник, Стеньки Разина ученик». «Неправда, – говорили запорожцы, – это истинный царевич Симеон Алексеевич и желает с вами видеться». «Мы присланы, – отвечал Чадуев, – для взятья этого вора и самозванца, а не видеться с ним». Серко

: «Мы его в раде вам покажем, станете с ним говорить, и мы знаем, что вы, узнав, поклонитесь ему как следует». После этого разговора Серко, судья, писарь и куренные атаманы пили у самозванца мало не весь день, и Серко, упившись, будто спал. Часа за два до вечера самозванец, опоясавшись саблею, вышел из своего куреня, с ним судья Степан Белый, писарь Андрей Яковлев, есаулы и козаков человек с триста, все пьяные, подошли к избе, где стояли послы, и стали выкликать Щеголева: «Поди! царевич тебя зовет». Щеголев не пошел, а Чадуев вышел в сени и, отворя дверь, говорил: «Кто и зачем Щеголева спрашивает!» Отвечал самозванец: «Поди ко мне!» Чадуев

: «Ты что за человек?» Самозванец

: «Я царевич Симеон Алексеевич». Чадуев

: «Страшное и великое имя вспоминаешь; такого великого и преславного монарха сыном называешься, что и в разум человеческий не вместится; царевичи-государи по степям и по лугам так ходить не изволят: ты сатанин и богоотступника Стеньки Разина ученик и сын, вор, плут и обманщик». Самозванец: «Брюхачи, изменники! Смотрите! Наши же холопи да нам же досаждают! Я тебе устрою!» И, вынув саблю, побежал к дверям на Чадуева: тот взял пищаль и хотел его убить; но писарь схватил самозванца поперек, унес за хлебную бочку и потом пошел с ним в город. Остались козаки и начали с поленьями приступать к избе, а другие разбирать крышу, ругались. крича: «Ты, старый, государича хотел застрелить». Тут Чадуев с пищалью, Щеголев с саблею, стрельцы с мушкетами, простясь между собой, сели насмерть. Но до смерти дело не дошло: посланники вынули государеву грамоту и закричали: «Подождите до рады, а в раде выслушайте великого государя грамоту». Козаки закричали судье и есаулам: «Поставьте у них караул, чтобы не ушли: умеют москали из рук уходить». И один за другим разошлись. Но вместо них явился полковник Алексей Белицкий, при нем козаки с мушкетами, и стали в сенях, у самых избных дверей, готовые к бою.

Вечером пришли к послам от Серка судья, писарь, есаул, атаман куренный и говорили: «Худо вы сделали, что государича хотели застрелить, будучи между Войском: 12 марта будет рада, и государич в раде будет: что вы хотели его застрелить, теперь всем ведомо, и если над вами Войску велит что сделать, то Войско, что огонь, по маковому зерну разорвет. Вы, когда придете в раду. поскорее добивайте ему челом и кланяйтесь до земли». Чадуев: «Недобрый, небогоугодный, неверных слуг поступок, что вы, называясь верными слугами царского величества, просите и получаете его милости, а послов его, поверя неведомо какому вору, смерти предаете! Мы не на смерть к вам посланы, а на увеселение и объявление царского величества премногой милости вам же».