Том 12. Пьесы 1889-1891

Шабельский. Узкий, прямолинейный лекарь! (Дразнит.) «Дорогу честному труду!» Орет на каждом шагу, как попугай, и думает, что в самом деле второй Добролюбов. Кто не орет, тот подлец. Взгляды удивительные по своей глубине. Если мужик зажиточный и живет по-человечески, то, значит, подлец и кулак. Я хожу в бархатном пиджаке, и одевает меня лакей — я подлец и крепостник. Так честен, так честен, что всего распирает от честности. Места себе не находит. Я даже боюсь его… Ей-ей!.. Того и гляди, что из чувства долга по рылу хватит или подлеца пустит.

Иванов. Он меня ужасно утомил, но все-таки мне симпатичен; в нем много искренности.

Шабельский. Хороша искренность! Подходит вчера ко мне вечером и ни с того ни с сего: «Вы, граф, мне глубоко несимпатичны!» Покорнейше благодарю! И все это не просто, а с тенденцией: и голос дрожит, и глаза горят, и поджилки трясутся… Черт бы побрал эту деревянную искренность! Ну, я противен ему, гадок, это естественно… я и сам сознаю, но к чему говорить это в лицо? Я дрянной человек, но ведь у меня, как бы то ни было, седые волосы… Бездарная, безжалостная честность!

Лебедев. Ну, ну, ну!.. Сам, небось, был молодым и понимаешь.

Шабельский. Да, я был молод и глуп, в свое время разыгрывал Чацкого, обличал мерзавцев и мошенников, но никогда в жизни я воров не называл в лицо ворами и в доме повешенного не говорил о веревке. Я был воспитан. А ваш этот тупой лекарь почувствовал бы себя на высоте своей задачи и на седьмом небе, если бы судьба дала ему случай, во имя принципа и общечеловеческих идеалов, хватить меня публично по рылу и под микитки.

Лебедев. Молодые люди все с норовом. У меня дядя гегелианец был… так тот, бывало, соберет к себе гостей полон дом, выпьет, станет вот этак на стул и начинает: «Вы невежды! Вы мрачная сила! Заря новой жизни!» Та-та, та-та, та-та… Уж он отчитывает-отчитывает…

Саша. А гости что же?

Лебедев. А ничего… Слушают да пьют себе. Раз, впрочем, я его на дуэль вызвал… дядю-то родного. Из-за Бэкона вышло. Помню, сидел я, дай бог память, вот так, как Матвей, а дядя с покойным Герасимом Нилычем стояли вот тут, примерно, где Николаша… Ну-с, Герасим Нилыч и задает, братец ты мой, вопрос…

Входит Боркин.

V

Те же и Боркин (одетый франтом, со свертком в руках, подпрыгивая и напевая, входит из правой двери. Гул одобрения).

Вместе: Барышни. Михаил Михайлович!.. Лебедев. Мишель Мишелич! Слыхом-слыхать… Шабельский. Душа общества!

Боркин. А вот и я! (Подбегает к Саше.) Благородная синьорина, беру на себя смелость поздравить вселенную с рождением такого чудного цветка, как вы… Как дань своего восторга, осмеливаюсь преподнести (подает сверток) фейерверки и бенгальские огни собственного изделия. Да прояснят они ночь так же, как вы просветляете потемки темного царства. (Театрально раскланивается.)

Саша

. Благодарю вас…

Лебедев(хохочет, Иванову). Отчего ты не прогонишь эту Иуду?

Боркин(Лебедеву). Павлу Кириллычу! (Иванову.) Патрону… (Поет.) Nicolas-voilà, го-ги-го! (Обходит всех.) Почтеннейшей Зинаиде Савишне… Божественной Марфе Егоровне… Древнейшей Авдотье Назаровне… Сиятельнейшему графу…

Шабельский(хохочет). Душа общества… Едва вошел, как атмосфера стала жиже. Вы замечаете?

Боркин

. Уф, утомился… Кажется, со всеми здоровался. Ну, что новенького, господа? Нет ли чего-нибудь такого особенного, в нос шибающего? (Живо Зинаиде Савишне.) Ах, послушайте, мамаша… Еду сейчас к вам… (Гавриле.) Дай-ка мне, Гаврюша, чаю, только без кружовенного варенья! (Зинаиде Савишне.) Еду сейчас к вам, а на реке у вас мужики с лозняка кору дерут. Отчего вы лозняк на откуп не отдадите?

Лебедев(Иванову). Отчего ты не прогонишь эту Иуду?

Зинаида Савишна(испуганно). А ведь это правда, мне и на ум не приходило!..

Боркин(делает ручную гимнастику). Не могу без движений… Мамаша, что бы такое особенное выкинуть? Марфа Егоровна, я в ударе… Я экзальтирован! (Поет.)

«Я вновь пред тобою…»

Зинаида Савишна. Устройте что-нибудь, а то все соскучились.

Боркин. Господа, что же вы это в самом деле носы повесили? Сидят, точно присяжные заседатели!.. Давайте изобразим что-нибудь. Что хотите? Фанты, веревочку, горелки, танцы, фейерверки?..

Барышни(хлопают в ладоши). Фейерверки, фейерверки! (Бегут в сад.)

Саша(Иванову). Что вы сегодня такой скучный?..

Иванов. Голова болит, Шурочка, да и скучно…

Саша. Пойдемте в гостиную.

Идут в правую дверь; уходят в сад все, кроме Зинаиды Савишны и Лебедева.