Том 12. Письма 1842-1845

Неудачи Гоголя в разрешении этой задачи пагубно отражаются на его самосознании. Гоголь ищет выхода из мучительных противоречий на путях аскетизма и мистицизма. И именно в этот период возникает у Гоголя замысел книги «Выбранные места из переписки с друзьями». Эта книга вышла в свет в начале 1847 года и вызвала глубокое возмущение русских передовых общественных кругов. С гневным обличением реакционной книги Гоголя выступил В. Белинский в своем замечательном письме к Гоголю (см. наст. издание, т. VIII). Письмо Белинского произвело на Гоголя сильнейшее впечатление. Он был принужден признать неудачу своей книги.

Письма 1846 и 1847 гг. и посвящены главным образом теме «Выбранных мест из переписки с друзьями». В письме к Жуковскому от 29 декабря 1847 г. (10 января 1848 г.) Гоголь соглашается, что критика, осудившая книгу, правильно указала ему «место и границы», которых он как писатель «не должен переступать». «В самом деле, не мое дело поучать проповедью. Мое дело говорить живыми образами, а не рассужденьями». Ср. письмо к А. А. Иванову от 28 декабря 1847 г.: «Нападенья на книгу мою отчасти справедливы. Я ее выпустил весьма скоро после моего болезненного состояния, когда ни нервы, ни голова не пришли еще в надлежащий порядок… Нужно было не соваться прежде чем сделать собственное дело

, и копаться около него, закрывши глаза на всё, по пословице: „Знай сверчок свой шесток“! Этой поспешностью я даже повредил многому тому, что хотелось защитить».

Тем не менее Гоголь не осознал истинных причин своей неудачи и остался в плену своих заблуждений. В этих заблуждениях Гоголя поддерживали его ближайшие друзья. К этому времени относится и сближение Гоголя с священником Матвеем Константиновским, оказавшим на него пагубное влияние.

Не могли указать Гоголю на его заблуждения и московские славянофилы, даже те из них, которые выразили неудовольствие по поводу выхода в свет «Выбранных мест из переписки с друзьями». Белинский проницательно вскрыл природу этого неудовольствия, когда писал Боткину: «Московские напрасно на него сердятся. Им бы вспомнить: неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Они подлецы и трусы, люди не консеквентные, боящиеся крайних выводов собственного учения, а он — человек храбрый, которому нечего терять… он идет до последних результатов».

Гоголь искренно ищет разрешения мучащих его вопросов, но ищет их на ложных путях. Идея необходимости нравственного обновления, «спасения» гонит его в Иерусалим, хотя подсознательно он чувствует всю фальшь этой поездки, что ярко отразилось в письме В. А. Жуковскому от 28 февраля 1850 г. От посещения Палестины у Гоголя остались лишь «сонные впечатления».

И однако даже в этот последний период жизни Гоголь во многом остается верен своему прежнему направлению. Н. Г. Чернышевский, характеризуя творчество Гоголя времени «Выбранных мест из переписки с друзьями», писал: Гоголь «до конца жизни остался верен себе как художник, несмотря на то, что как мыслитель мог заблуждаться… высокое благородство сердца, страстная любовь к правде и благу всегда горели в душе его…страстною ненавистью ко всему низкому и злому до конца жизни кипел он» («Очерки Гоголевского периода»). Говоря о письмах Гоголя последнего периода, Чернышевский выражал уверенность, что, ознакомившись с ними, читатель будет «убежден, что Гоголь, если и заблуждался, то не изменял себе, и что если мы можем жалеть о его судьбе, то не имеем права не уважать его». Подробно проанализировав содержание писем этих лет, Чернышевский приходил к выводу: «Гоголь не только понимал необходимость быть грозным сатириком, понимал также, что слаба еще и мелка та сатира, которою он должен был ограничиться в „Ревизоре“. В этой, оставшейся неудовлетворенною, потребности расширить границы своей сатиры надобно видеть одну из причин недовольства его своими произведениями. В период аскетизма это недовольство высказывал он странным языком, объясняя странными источниками; но та причина, которая высказана в приведенных нами отрывках, обнаруживает в Гоголе то глубокое понимание обязанностей и предметов сатиры, которое только теперь начинает переходить в общее убеждение». Именно на основании писем последнего периода Чернышевский утверждал, что «Гоголь, каковы ни были его заблуждения в последний период жизни, никогда не был отступником от стремлений, внушивших ему „Ревизора“» (Чернышевский, статья: «Сочинения и письма Н. В. Гоголя», изд. П. А. Кулиша).