Том 12. Произведения 1885-1902 гг

25 апреля 1886 года В. В. Стасов писал Толстому: «Ни у одного народа, нигде на свете нет такого гениального создания. Все мало, все мелко, все слабо и бледно в сравнении с этими 70-ю страницами. И я себе сказал: «Вот, наконец, настоящее искусство, правда и жизнь настоящая» (Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка. 1876–1906. Л., 1929, с. 74).

Первый опубликованный анализ повести — статья Н. С. Лескова «О куфельном мужике и проч.» («Новости и Биржевая газета», 1886, 4 и 14 июня, № 151, 161), в которой он высоко оценивает «Смерть Ивана Ильича». Автор указывает на созвучность идеи повести Толстого с мыслью Достоевского о том, как бы не пришлось барину идти на выучку к «куфельному» (то есть кухонному) мужику. То, чем «пугал» Достоевский, осуществил Толстой, дав своему герою единственное утешение перед смертью — сочувствие мужика Герасима, который «научил барина ценить истинное участие к человеку страждущему, — участие, перед которым так ничтожно и противно все, что приносят друг к другу в подобные минуты люди светские» (Н. С. Лесков. Собр. соч., т. 11. М., 1958, с. 149, 154).

Журнальная полемика, развернувшаяся вокруг повести, отражала различные отношения к социально-нравственной позиции писателя. В статье «Журнальный поход против гр. Л. Н. Толстого» реакционный критик В. П. Буренин, в противовес «стремлениям к насильственным реформам», всячески приветствовал «поучительное» направление творчества Толстого («…это самый поучительный из всех рассказов, когда-либо написанных, и самый потрясающий»). Таким образом имя Толстого он пытался использовать в борьбе с революционной пропагандой. Буренину же принадлежит оценка «Смерти Ивана Ильича» как «образчика такого глубокого реализма и такой глубокой неприкрашенной правды, какие едва ли отыщутся у величайших художников слова» (В. П. Буренин. Критические этюды. СПб., 1888, с. 223.). Здесь нельзя не увидеть прямой направленности против позиции Н. К. Михайловского, утверждавшего в одной из статей 1886 года, что «Смерть Ивана Ильича», без сомнения, прекрасный рассказ, но «не есть первый номер ни по художественной красоте, ни по силе и ясности мысли, ни наконец по бесстрашному реализму письма» (Н. К. Михайловский. Собр. соч., т. VI. СПб., 1897, с. 378).

В 1888 году в журнале «Русское богатство» появляется восторженный отклик о повести А. Лисовского: «Рассказ «Смерть Ивана Ильича»… по необыкновенной пластичности изображения, по глубокой своей правдивости, по совершенному отсутствию каких бы то ни было условностей и прикрас — этот рассказ является беспримерным в истории русской литературы и должен быть признан торжеством реализма и правды в поэзии». Он заметил также, что самое «перерождение» героя «является результатом широкой критики современной жизни» (№ 1, с. 182, 195).

В 1890 году в том же «Русском богатстве» Дм. Струнин писал, что Толстой создал «выдающийся литературный тип», который «в своих различных проявлениях охватывает самые разнообразные круги нашего общества» (№ 4, с. 118).

Ромен Роллан назвал повесть «одним из тех произведений русской литературы, которые всего больше взволновали французских читателей» (Ромен Роллан. Собр. соч., т. 2. М., 1954, с. 312).

Окончание малороссийской легенды «Сорок лет», изданной Костомаровым в 1881 г. — Впервые опубликовано в 1899 году в изд.: «Памяти В. Г. Белинского. Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов», изд. Пензенской общественной библиотеки им. М. Ю. Лермонтова. М., 1899, с. 559–563. Полный текст легенды, переделанной Толстым, — в журн. «Образование», 1902, № 2. Н. И. Костомаров (1817–1885) — публицист, историк, критик, писатель, профессор Киевского, а затем Петербургского университета. Повесть «Сорок лет», написанная Костомаровым в 1840 году на украинском языке, рассказывает о том, как Трофим Яшник, убив купца и его батрака, стал богатым человеком. На могиле своих жертв он услышал таинственный голос, возвестивший о каре, которая постигнет его через сорок лет. Но жизнь прошла спокойно, ибо, по мысли автора, «началом обещанной кары было его многолетнее земное благополучие, а ее завершением — потеря бога». Далее он писал: «…грубая проповедь современного нам атеизма переворотила вверх дном… все нравственное существо старого разжившегося мужика». Однако это добавление не производило должного эффекта, общее впечатление оставалось такое, что все дозволено и нет наказания.