Том 13. Письма, наброски и другие материалы

32^*) Рассказ литейщика

33) Арсенал ленинцев

34^*) Даешь свистки!

35) Дядя эм эс пэ о

36^*) Гимназисты

37^*) Богемец

38) Баку а) Я вас понимаю, мистер Детердинг б) Я вас не понимаю, мистер Детердинг

39^*) В Москву!

40^*) Майский марш

41^*) Весенняя песня

II

42) Клоп, пьеса

III

43) Письма — статьи

Лавуту П. И., 21 июля 1928^*

136 П. И. ЛАВУТУ [Пушкино, 21 июля 1928 г.]

Выезжаю двадцать третьего, семь двадцать. Ограничьтесь крымскими лекциями. Должен быть Москве около пятнадцатого августа обязательно^*. Необходимо течение сентября перед заграницей читать Москве, Ленинграде, Харькове^*.

Маяковский.

Горожанину В. М., 21 июля 1928^*

137 В. М. ГОРОЖАНИНУ [Пушкино, 21 июля 1928 г.]

Дорогой Валерий Михайлович. Выезжаю Севастополь двадцать третьего, семь двадцать. Если ваш отпуск совпадает, хорошо поездить вместе. Обеспечиваю боржомом, стихами, изысканной дружбой. Встречайте. Привет Берте Яковлевне, друзьям.

Маяковский.

Луначарскому А. В., не позднее 23 июля 1928^*

138 НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ПО ПРОСВЕЩЕНИЮ А. В. ЛУНАЧАРСКОМУ [Москва, не позднее 23 июля 1928 г.]

Народному комиссару по просвещению т. Луначарскому

Уважаемый товарищ!

Согласно программе ГУСа среди других живых писателей, подлежащих школьному изучению, значусь и я. Гиз выпускает в срочном порядке книгу из моих литературных работ и их педагогическо-критического разбора. К сожалению, содержание книги заранее предопределено ГУСом без всякого авторского участия. Так, в мою книгу входят отрывки из «Войны и мира», «Левый марш» и «Прозаседавшиеся», т. е. вещи, писанные 8-12 лет назад. Почему не «Облако в штанах», не «Солнце», не отрывки «Мистерии» и «Хорошо»? Спрошенные товарищи уныло отвечают, что так уже решено «комиссиями», надо торопиться и ничего не поделаешь.

Идея преподавания живой литературы прекрасна и революционна, она должна и может появиться (пока) только в школе СССР, но ее не надо коверкать таким академико-бюрократическим подходом.

Так как вопрос, подымаемый мною, очевидно, касается не одного меня, а целого ряда писателей, обращаю на вопрос Ваше внимание и прошу внушить заинтересованным комиссиям, что:

1) Материал для учебников надо подбирать наиболее характерно, полно и современно при непременном участии автора.

2) К критическому разбору надо привлекать товарищей не случайно, а и ранее занимавшихся разбором литературных произведений данного рода (конечно, связав с требованиями педагога).

Думаю, что и при большой спешке издания сделать живыми книги живых — еще можно успеть.

В редакцию журнала «Крокодил», после 23 июля 1928^*

139 В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА «КРОКОДИЛ» [После 23 июля 1928 г.]

Прошу стихе «Помпадур» заменить фразу «беспартийный катится под стол» фразой «Собеседник сверзился под стол».

Маяковский.

Воробьеву И. О., 25 июля 1928^*

140 ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ПРАВЛЕНИЯ ВУФКУ И. О. ВОРОБЬЕВУ [Алупка, 25 июля 1928 г.]

В ВУФКУ

Председателю правления т. Воробьеву Уважаемый товарищ!

В апреле мной было получено извещение ВУФКУ о «запрещении» реперткомом моих сценариев «История одного нагана» и «Долой жир» и в связи с этим предложение о возврате 2000 аванса.

Трехмесячная болезнь и лежка не позволили мне немедленно обратиться к вам.

Пользуясь отпуском, разрешаю себе обратить ваше внимание на следующее:

1) Совершенно неприемлема и изумительна простая ссылка на «запрещение» Главреперткома. Когда? Почему? Как? Мне кажется, что такая мотивировка по отношению к советскому писателю недопустима и едва ли она могла иметь место без указания на причины и без возможности изменений по линии реперткомовских указаний.

Думаю, что у каждого непредубежденного человека вызозет удивление запрещение по идеологическим соображениям (очевидно) сценария писателя, литератора, ведущего одиннадцать лет большую литературно-публицистическую работу без единого вымаранного нашими органами слова.

Прошу вас распорядиться о присылке мне мотивированной выписки запрещения^*.

2) Сценарии мною делались по непосредственному заказу т. Шуба^* и единожды были приняты как либретто и тема с предложениями о дополнениях и изменениях, кои мной и были внесены самым добросовестным образом^*.

В связи с требованием о возврате полностью аванса эта работа (+ три поездки в Киев), очевидно, рассматривалась как увеселительная часть моих взаимоотношений с ВУФКУ.

3) Во всех моих взаимоотношениях со сценарной частью ВУФКУ была сплошная недомолвка — меня перекидывали от редактора к редактору, редакторы выдумывали несуществующие в кино принципы, особые на каждый день, и явно верили только в свои сценарные способности.