Том 14

«Необычайная предупредительность», — рассказывает этот любезный собеседник, — «чуть ли не братское обхождение русских с венгерскими революционерами слишком резко выделялось на фоне поведения австрийцев, чтобы не оказать своего действия. Разгромив партию» (nota bene: Россия, по Фогту, разгромила не Венгрию, а партию), «но обращаясь с ней мягко и вежливо, Россия создала почву для мнения, которое можно примерно выразить так: из двух зол приходится выбирать меньшее, и в данном случае Россия — не большее зло» (стр. 12, 13 l. с.).

С какой «необычайной предупредительностью, мягкостью и вежливостью», даже «братским» участием плон-плоновский Фальстаф изображает поведение русских в Венгрии, становясь «каналом» иллюзии, о которую разбилась венгерская революция 1849 года. Это партия Гёргея распространяла тогда веру в русского князя как в будущего короля Венгрии и этой верой сломила силу сопротивления венгерской революции^{81}

.

Не имея особой опоры ни в одной расе, Габсбурги до 1848 г., естественно, основывали свое господство над Венгрией на господствующей национальности — на мадьярах. Между прочим, Меттерних был вообще величайшим хранителем национальностей. Он понуждал одну национальность действовать во зло другой, но он нуждался в них, чтобы понуждать их к этому. Он их поэтому сохранял. Сравним Познань и Галицию. После революции 1848–1849 гг. Габсбургская династия, разбившая мадьяр и немцев при помощи славян, пыталась, подражая Иосифу II, насильственно установить господство немецкого элемента в Венгрии. Из страха перед Россией Габсбурги н «осмеливались броситься в объятия своим спасителям славянам. Их общегосударственная реакция была направлена в Венгрии гораздо больше против их спасителей, славян, чем против их побежденных врагов, мадьяр. Поэтому в борьбе со своими собственными спасителями австрийская реакция, как это показал Семере в своей брошюре «Венгрия в 1848–1860 годах», Лондон, 1860[493], гнала славян обратно под мадьярское знамя. Австрийское господство над Венгрией сопровождалось поэтому господством мадьяр в Венгрии как до,

так и после 1848 года. Совсем другое дело Россия, независимо от того, господствует ли она в Венгрии прямо или косвенно. Если подсчитать все родственные ей по происхождению и по религии элементы, то окажется, что Россия имеет за собой немадьярское большинство населения. Мадьяры уступают численно родственным России по происхождению славянам и родственным ей по религии валахам. Поэтому русское господство в Венгрии равносильно гибели венгерской национальности, то есть гибели исторически связанной с господством мадьяр Венгрии^{82}.

Фогт предоставляет полякам в порядке «свободного самоопределения» раствориться в России, а венграм,

в порядке подчинения русскому господству, погибнуть в славянстве^{83}.

Но Фогт все еще недостаточно постарался для России. Среди «ненемецких провинций» Австрии, за которые Германскому союзу не следовало «обнажать меча» против Франции и России, «стоящей всецело на стороне Франции», находились не только Галиция, Венгрия, Италия, но и Богемия с Моравией.

«Россия», — говорит Фогт, — «представляет собой то крепкое ядро, вокруг которого все более и более стремятся группироваться славянские народности» (l. с., стр. 9 — 10).

Население Богемии и Моравии принадлежит к «славянским народностям». Подобно тому как Московия превратилась в Россию, так Россия должна превратиться в Панславянию, «Имея чехов под боком, мы не устоим ни перед каким врагом» (стр. 134 l. с.). Мы, то есть Германия, должны стараться избавиться от чехов, то есть от Богемии и Моравии. «Никакой гарантии для ненемецких владений государей» (стр. 133 l. с.). «Никаких ненемецких провинций больше в Союзе»

(l. с.), а только немецкие провинции во Франции! Поэтому нужно «предоставить свободу действий» не только «теперешней Французской империи, пока она не посягает на немецкую территорию Союза» (стр. 9, Предисловие), нужно «предоставить свободу действий» и России, пока она посягает только на «ненемецкие провинции в Союзе». Россия будет содействовать развитию «единства» и «национальной целостности» Германии, посылая войска в «славянские придатки» Австрии, составляющие объект «интриг» России. В то время как Австрия будет занята в Италии Луи Бонапартом, а Пруссия удержит в ножнах союзный немецкий меч, «благожелательный царь» будет «тайно поддерживать деньгами, оружием и снаряжением революции в Моравии и Богемии» (l. с., стр. 13).

А «имея чехов под боком, мы не устоим ни перед каким врагом»!