Том 14. Певерил Пик

Дебора (чье платье свидетельствовало о том, что положение ее значительно изменилось к лучшему, тогда как наружность хранила менее благоприятные следы пронесшихся над ее головою двадцати лет) по своему образу мыслей и манерам осталась почти такой же, как в те дни, когда она ссорилась с экономкой Элзмир в замке Мартиндейл, словом, столь же своенравной, упрямой и кокетливой, хотя и не злой женщиной. На вид ее можно было принять за даму из хорошего общества. Судя по строгому покрою одноцветного платья, она принадлежала к одной из сект, осуждающих чрезмерную пышность одежды; однако никакие правила, будь то даже в монастыре или в обществе квакеров, не могут помешать кокетству, если женщина хочет показать, что она еще сохранила некоторое право на внимание к своей особе. Весь костюм Деборы был рассчитай на то, чтобы возможно лучше оттенить миловидность женщины, лицо которой выражало непринужденность и доброту и которая утверждала, будто ей всего тридцать пять лет, хотя на самом деле была лет на двенадцать — пятнадцать старше.

Джулиан принужден был вытерпеть все ее утомительные и нелепые причуды, со скукою ожидая, пока она почистит свои перышки — откинет локоны на затылок, снова зачешет их на лоб, вдохнет из маленького флакончика нюхательную соль, закроет глаза, как умирающая курица, закатит их на лоб, словно утка во время грозы, и, наконец, истощив все свои minauderies [20], удостоит начать беседу.

— Эти прогулки сведут меня в могилу, — сказала она, — и все по вашей милости, мистер Джулиан: ведь если б миссис Кристиан узнала, что вы изволите посещать ее племянницу, ручаюсь, что нам с мисс Алисой скоро пришлось бы искать себе другое жилище.

— Полно, мисс Дебора, развеселитесь, — отвечал Джулиан, — посудите сами: не вы ли причина нашей дружбы?

Не вы ли в первый же день, когда я шел по этой долине со своею удочкой, сказали мне, что были моей няней, а Алиса — подругой моих детских игр? И разве не естественно, что я постарался как можно чаще видеть двух столь любезных мне особ?

— Все так, — подтвердила Дебора, — но я не просила, чтобы вы в пас влюблялись и делали предложение Алисе или мне.

— Должен отдать вам справедливость, Дебора, вы и вправду никогда об этом не просили, но что из того? Такие дела случаются сами собой. Я уверен, что вы пятьдесят раз слышали подобные предложения именно тогда, когда меньше всего их ожидали.

— Фи! Как вам не стыдно, мистер Джулиан, — сказала Дебора, — позвольте вам заметить, что я всегда вела себя так, что лучшие молодые люди не раз задумались бы, что и как сказать, прежде чем явиться ко мне с подобными предложениями.

— Разумеется, мисс Дебора, — продолжал Джулиан, — но ведь не все обладают вашим благоразумием. Притом Алиса Бриджнорт — ребенок, совершенный ребенок, а ведь известно, что маленьким девочкам делают предложение только в шутку. Полно, я знаю, что вы меня простите. Ведь добрее вас нет женщины в целом свете, и вы же сами тысячу раз говорили, что мы созданы друг для друга.

— Нет, мистер Певерил! Пет, нет и нет! — вскричала Дебора. — Быть может, я сказала, что хорошо бы соединить ваши имения, и, разумеется, коль скоро мои предки испокон веков были йоменами на земле Певерила Пика, мне вполне естественно желать, чтобы эти земли снова обнесли одною изгородью, и, конечно, это могло бы случиться, если б вы женились на Алисе Бриджнорт. Но ведь на свете есть еще рыцарь, ваш батюшка, и миледи, ваша матушка, а потом отец Алисы, помешанный на своей вере, да ее тетка, в вечном трауре по несчастном полковнике Кристиане, и, наконец, еще графиня Дерби, которая расплатится со всеми нами одною монетой, если нам вздумается поступать против ее воли. А кроме всего прочего, вы нарушили обещание, которое дали мисс Алисе, и теперь между нами все кончено, и я думаю, что так тому и следует быть. И мне наверняка давно уже пора было догадаться об этом самой, не дожидаясь напоминаний такого ребенка, как Алиса. Но я слишком добра…

Нет на земле льстеца, равного влюбленному, который хочет добиться своей цели.

— Вы — самое доброе и милое существо на свете, Дебора. Но вы еще не видели колечка, которое я привез вам из Парижа. Нет, я сам надену его на ваш пальчик — ведь я ваш воспитанник, которого вы так любили и о котором так заботились!

Изображая галантного кавалера, он не без труда надел золотое колечко на толстый палец Деборы Дебоич. Дебора принадлежала к тому разряду людей, который часто встречается среди простолюдинов как высшего, так и низшего звания. Люди эти, которых нельзя в полном смысле слова назвать взяточниками и мздоимцами, однако же не совсем равнодушны к подачкам, вследствие чего их — хотя они, быть может, сами того не сознают — можно склонить к нарушению долга мелочными знаками внимания, небольшими подарками и пошлыми комплиментами. Дебора долго вертела кольцо на пальце и наконец прошептала:

— Право, мистер Певерил, вам ни в чем нельзя отказать, ведь молодые люди всегда так упрямы! И потому я вам скажу, что мисс Алиса только что воротилась из Кёрк Трох и вместе со мною вошла в дом.