Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке

Первая половина главы была начата в Туне (Швейцария) и лишь закончена в Баден-Бадене. Вторая половина главы писалась в Париже и была закончена с некоторым опозданием против намеченного срока. В письме к Г. З. Елисееву из Парижа от 31 августа/12 сентября 1880 г. Салтыков писал: «Наконец кончил свою статью и в двух пакетах, которые посылаю в контору, отправляю в Петербург < …> Прошу Вас, в случае надобности, определить ее в цензурном смысле и в случае надобности заступиться. Лучше, ежели сентябрьская книжка без меня выйдет; но думаю, что статья моя, а в особенности конец, произведет впечатление. Мне, по крайней мере, она нравится, хотя я писал ее впопыхах и не все сказалось так, как хотелось. Ну, да все равно, я измучен, и сочинения мои измучены».

Ожидание Салтыкова, что «статья» его «произведет впечатление», подтвердилось. «Этот очерк, — сообщал «Новороссийский телеграф» в корреспонденции из Петербурга, — в течение нескольких дней имел настоящий, в полном значении этого слова, un succ`es fou [305], по крайней мере, в петербургской журналистике и петербургских салонах» [306]

.

Действительно, все крупные столичные газеты поместили отклики на первую главу нового сочинения Салтыкова. Немало отзывов появилось и в органах провинциальной печати. Почти все они были положительными, даже хвалебными, но за малыми исключениями имели общий характер.

Обозреватель «Сына отеч.» указывал на то, что в новом сочинении Салтыков продолжает свою «великую борьбу» за сохранение «живых сил» русского общества: «Читая его, как-то оживаешь, чувствуя, что не все еще заглохло, не все пришиблено, не все искалечено» [307]. В. Чуйко в «Новостях» подходит к тому же вопросу с другой стороны. Он привлекает внимание к салтыковской критике элементов социального своекорыстия в конституционных требованиях различных слоев русского общества тогдашнего момента. «И всякий требует для себя конституции, — цитирует В. Чуйко салтыковский текст, — мне, говорит, подай конституцию, а прочие пусть по-прежнему довольствуются ранами и скорпионами». «Мне кажется, — заявляет критик по поводу приведенных слов, — что в этой шутке скрывается глубокая правда < …

>, впервые высказанная Щедриным с той беспощадной насмешливостью, которая ему так свойственна. Освободите эту мысль от ее юмористической формы, — и Вы увидете, что взгляд Щедрина на русское общество до крайности пессимистический, беспощадный, почти недопускающий никакой надежды в будущем» [308]. Арс. Введенский усматривает в зачине новой книги горькую и трагическую сатиру одновременно на правительство и на общество, на власть и на народ. «В великой книге Паскаля, — пишет критик, — есть одно горестное восклицание, взятое им от св. Августина: «Горе слепым вождям, и горе слепцам, следующим за ними!» — «Vae coecis ducentibus! Vae coecis sequentibus! Эти шесть латинских слов могли бы быть поставлены эпиграфом к новому произведению Щедрина «За рубежом». Странное и тяжелое впечатление производит оно на читателя: не то отчаяние, не то надежды сквозят из-за смеха сатиры». «Положим, — продолжает Арс. Введенский, — в отчаяние прийти можно от одних уже двух старцев «с претензией на государственность», сидевших в вагоне «в государственном безмолвии» друг против друга», но исполненных, казалось, готовности «вынуть казенные подорожные» и сказать спутникам: «а нуте, предъявляйте свои сердца!» [309]

Во всех отзывах подчеркивается острая злободневность сатиры, умение писателя отзываться на такие струны современности, которые звучат наиболее резко. Критик «Недели» называет Салтыкова «настоящим бойцом современности». Он ограничивает на этом основании возможности писателя быть «собственно художником», хотя и пишет о «неистощимом таланте знаменитого сатирика», который «блистает в этом очерке». Особенно подчеркивается общественное значение «правды» нового выступления. Приводится реплика «автора» из разговора с «бесшабашными советниками», что и хлеб-то в России не родит, потому что «уж очень много свобод у нас развелось». По поводу этой реплики-гротеска, где сарказм Салтыкова особенно резок и беспощаден, критик «Недели» пишет: «Скажут: преувеличение, утировка …

но мы-то очень хорошо знаем, что все это голая правда, голая действительность, среди которой мы живем …Да что там бесшабашные советники, — становой, урядник были руководителями нашей мысли; с их взглядами и понятиями необходимо было сообразоваться» [310].

Со своих позиций, враждебных Салтыкову, откликнулся на начало новой книги сатирика Ф. M. Достоевский в одной из подготовительных записей к «Дневнику писателя». Текст этой записи см. ниже, в комментариях к гл. II.

Юнгфрау— одна из самых красивых гор в Швейцарии, господствующая над городом Интерлакеном, в котором Салтыков прожил несколько дней летом 1880 г.

…на берегах Иловли. — Название этой реки в Саратовской губ. (приток Дона) часто упоминалось в газетах 1880 г. в связи с бедствиями засухи и недорода этого года.