Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке

К основным темам и сюжетам, получившим развитие в «За рубежом», Салтыков стал подходить задолго до того, как у него возникло решение написать эту книгу. Первые пробы писателя ввести в свое обличительное искусство материал, выходящий за пределы «отечественной» натуры, относятся к началу 60-х годов. Будущего автора «За рубежом» и тогда интересовала не столько «заграница» как таковая, сколько сатирический эффект сопоставления «чужого» и «

своего». Поэтому, когда Салтыков впервые прикоснулся в очерке 1862 г. «Глупов и глуповцы» к материалу иностранной жизни, он подчинил этот материал теме о соотечественниках за границей.

Созданный в очерках сатирический образ русского «дикого помещика», попавшего в Европу, Салтыков сопроводил замечанием: «Надобно видеть глуповца вне его родного логовища, вне Глупова, чтобы понять, каким от него отдает тлением и смрадом» (т. 4, стр. 205). Вскоре эта тема получает дальнейшее развитие. Уже в следующем, 1863 г. Салтыков посвящает ей заключительные разделы хроники «Наша общественная жизнь» за май месяц, привлекшие к себе значительное внимание критики и читателей, и частности, Ф. М. Достоевского[270]. «Сомневаюсь, — писал здесь Салтыков, — чтоб сатирическое перо могло сыскать для себя сюжет более благодарный и более неистощимый, как «Русские за границей». Тут все дает пищу, и с какими бы намерениями вы ни приступили к этому предмету, все будет хорошо. Не говоря уже о том энергическом, беспощадном остроумии, которым обладали великие юмористы, подобные Фонвизину и Гоголю, — остроумии, относящемся к предмету во имя целого строя понятий и представлений, противоположных описываемым, даже такой незлобивый, невинный сатирик, каким был, например, Загоскин, — и тот находил возможность относиться к этому богатому сюжету если не глубоко, то, по крайней мере, искренно и весело. Говорят, будто Гоголь имел намерение изобразить впечатления русского воина старых времен, путешествующего за границей; действительно, трудно себе представить что-нибудь соблазнительнее, грандиознее подобной темы!» (т. 6, стр. 99, 601).

Заявление это, входящее одним из «документов» в творческую историю «За рубежом», интересно, в частности, упоминанием писателей, к произведениям и замыслам которых обращались мысли Салтыкова в раздумьях над темой и сюжетами, открывавшими новые и богатые возможности для его собственного сатирического пера. Загоскин назван здесь несомненно как автор комедии «Поездка за границу» (1850), Гоголь — как это и указывает Салтыков, в связи со слухами (они проникли в печать) о будто бы замышлявшемся автором «Мертвых душ» романе «Похождение русского генерала в Италии», Фонвизин — возможно также не вообще и не только как высоко ценимый Салтыковым сатирик, но и конкретно как автор остро критических писем из Франции к гр. П. И. Панину. Правда, эти замечательные письма — «гениально остроумные заметки дикого человека», по отзыву Апол. Григорьева[271] — не предназначались для печати и были опубликованы лишь в 1866 г.[272]

. Но в литературно-общественных кругах их хорошо знали и раньше.

В 1869 г. Салтыков вернулся к заключительным разделам майской хроники «Нашей общественной жизни». Несколько доработав и сократив текст, он включил его, под заглавием «Русские «гулящие люди» за границей», самостоятельным очерком в свой сборник «Признаки времени».

Спустя два года, в 1871 г., Салтыков поместил в «Отеч. зап.» рецензию на книгу «Заметки в поездку во Францию, С. Италию, Бельгию и Голландию» Н. И. Тарасенко-Отрешкова». Здесь тема о «глуповце», попавшем в Европу, требовавшая для своей разработки в большей мере юмора и веселого смеха, чем сатиры и сарказма, осложнилась. Рядом с ней возникла тема об отношении к загранице не «глуповца» только, но и русского образованного человека — тема сопоставления «наших» и «тамошних порядков и жизни» «в смысле общественном». В этой связи Салтыков вновь обратился мыслью к опыту прошлого и сослался на «заметки и письма путешественников сороковых годов», имея тут в виду не только названные им (без упоминания автора) «Письма из Avenue Marigny» Герцена, но и неназванные «Письма из-за границы» и «Парижские письма» П. В. Анненкова, «Письма об Испании» В. П. Боткина и другие сочинения, по которым русское общество знакомилось с заграничной жизнью «в смысле общественном». Наряду с упомянутыми выше эти сочинения также должны быть учтены в ряду источников, относящихся к творческой истории или, скорее, предыстории «За рубежом».