Том 15. Письма 1834-1881

Милая Аня, получил от тебя письмо от 10 (понедельник), очень напуганное.^{1560} Не беспокойся обо мне, ради Бога; если я чем чувствую себя нехорошо, то это нервами, потому что в гостинице, и не на своем месте, и со всеми этими предстоящими хлопотами — не могу выспаться. Не пугайся же, всё устроится, а я, разумеется, ни одного лишнего дня не буду. Лечебница Симонова взяла всё мое время и не дает мне кончить ни одного из дел. Спешу написать тебе, и пойду сейчас к Некрасову, и, если можно, возьму денег. Пишешь, чтоб я прислал: клянусь, у меня нет ни одной свободной минуты. Получу от Некрасова — всё пришлю, разом; а до тех пор займи у священника.^{1561} Вчера, как сидел у меня Коля^{1562} — вошел Корнилов (значит, отдать визит),^{1563} был чрезвычайно мил и просидел больше получасу. Вот деликатнейший человек. Затем, после Симонова, поехал к Майкову обедать. Это дело вот в чем: я Страхову, у Корнилова, выразил часть моей мысли, что Майков встретил меня слишком холодно, так что я думаю, что он сердится, ну а мне всё равно. Страхов тогда же пригласил меня к себе, в понедельник, а пригласительное письмо Майкова^{1564} было вследствие того, что Страхов ему передал обо мне. Майков, Анна Ивановна и все были очень милы, но зато Страхов был почему-то очень со мной со складкой. Да и Майков, когда стал расспрашивать о Некрасове и когда я рассказал комплименты мне Некрасова^{1565} — сделал грустный вид, а Страхов так совсем холодный. Нет, Аня, это скверный семинарист^{1566}

и больше ничего; он уже раз оставлял меня в жизни, именно с падением «Эпохи», и прибежал только после успеха «Преступления и наказания».^{1567} Майков несравненно лучше, он подосадует, да и опять сблизится, и всё же хороший человек, а не семинарист. Сейчас от Майкова, вечером, зашел к Сниткиным. Александр<а> Николаевича не было дома, жены его тоже, но я просидел у жены Михаила Николаевича, и потом пришел он из Воспитательного, и я чрезвычайно приятно провел у них время до 11 часов, в разговорах. За тальмой^{1568} схожу еще раз.

Если в субботу не выеду, то хотелось бы ужасно в воскресенье. До свидания, милая, многого не пишу, потом расскажу. Обнимаю тебя крепко и целую, ты мне очень нужна.

Детишек всех обнимаю очень, целую и благословляю. Твой тебя крепко любящий

Ф. Достоевский.

Здесь вышел один колоссальный анекдот об известных нам лицах, расскажу как приеду.^{1569}

Паспорт до сих пор еще не получил, но не беспокойся.

171. А. Г. Достоевской

24 мая 1875. Петербург

Петербург, 25[108] мая/75. Суббота.

Милый голубчик Аня, я кое-как вчера приехал и не знаю только, успею ли уехать завтра, в воскресенье. Есть поезд, который, отправившись завтра утром в 11 часов, будет в Берлине в понедельник, то есть на другой день, в полночь. Это бы всего лучше, но предчувствую, что меня завтра задержат, и к тому же, может быть, в сегодняшнюю ночь не высплюсь. У Шармера^{1570} все-таки задержали платье на сутки для последних поправок, а сегодня еще не принесли его, как обещали. Кроме того, они сами вызвались и взялись сшить мне жилет за 8 рублей к сегодня вечером или к завтраму утром. Но если завтра они принесут позже 9, то вот уж и нельзя отправиться, ибо поезд уходит в 11. Взял сапоги, был у Пуцыковича и у Мещерского. Майков к обеду не пришел и заранее отказался, отговорившись, что где-то обедает. Слишком ясно, что не захотел со мной видеться: я к нему и не зайду.^{1571} Был у Кашпиревых, они очень радостно меня приняли и восторженно отзываются о «Подростке».^{1572} Был у Корша: он на даче где-то, верст за 50, и бывает лишь в Петербурге по вторникам, середам и четвергам.^{1573} Заходил в банк к Мише: ничего особенного, он готов не закладывать имения и ждать.^{1574} Александра Михайловна подает опять просьбу и хочет непременно тягаться, по указаниям судебной палаты.^{1575}

Поляков черт знает зачем едет в Рязанскую губ<ернию>.^{1576}

Я вчера очень устал. Нынешнюю ночь хоть и спал хорошо, но надо бы часом или двумя больше. Здесь ясное солнце, но холодно. Здесь, Аня, все женщины, почти без исключений, надели черное и ходят во всём черном, что очень недурно <нрзб.> — мода, что ли, такая, не знаю. Скажи Федечке, что я очень, очень долго его видел с парохода, а Лилечку, как она мне кланялась. В самом деле, я видел и разглядел ясно, как вы все пошли с парохода. Аня, голубчик, ради Бога, смотри за ними и сбереги их. А тебя люблю бесконечно, ты мне ночью снилась. Пиши о себе всё до последней подробности, не забудь бабку и баню. До свидания, голубчик, теперь уже напишу из Эмса. Очень вероятно, почти на половину шансов, что завтра не успею выехать и меня задержат, тогда завтра напишу отсюда. Квартир здесь пропасть, но все дороги. Купил Суворина (в дороге он утомителен),^{1577} «Русский вестник»^{1578} мне пришлют в Ems. Целую твои глазки и всех наших деток, твой вечный и неизменный муж