Том 15. Простак и другие

— Ну, а я не расслышала.

— Это уж не моя вина.

— Чудненько! — Пэгги Марлоу резво села на кровати. Возбужденные голоса обещали сражение, которые она обожала.

— У меня весь день была дичайшая головная боль, — сообщила мисс Уиттекер, и голос ее задрожал от жалости к себе. — Если вы полагаете, — продолжила она, вдруг перенося атаку на Простака, — что артистке легко играть спектакль, да еще главную роль, когда в гримерку к ней без конца вламываются посторонние с идиотскими замечаниями…

Простак испытал чувства Цезаря, которому Брут вонзил нож в спину.

— Черт подери! — закричал он, удивляясь такой неблагодарности. — Вы же сами хотели, чтобы я делал идиотские замечания… Тьфу, то есть я хочу сказать…

— Нет, правда, мистер Фиппс! Я же куда дольше вашего служу в театре…

— И вот это уже совсем не сказки, — вставила Фанни. Мисс Уиттекер подобралась.

— Прошу прощения?

— Да прекратите вы! — рявкнул мистер Леман. — Ну, а теперь — начнем сначала и пройдемся по всему спектаклю.

Джека осенило:

— Джо, а хочешь честного и откровенного мнения? Свежий взгляд на пьесу?

— От кого?

— От телефонистки. Молоденькая девушка, хваткая, как стальной капкан. Она видит все, что тут происходит, и я сунул ей сегодня пару баксов.

— Недурная мыслишка. Тащи ее сюда. Пусть кто угодно, только не Фричи.

Мисс Марлоу, которая было снова легла и повернулась на бок, приготовившись заснуть, перекатилась на спину и села. На лице у нее появилось напряженное выражение, словно у леопарда, изготавливающегося к смертельному прыжку.

— Он сказал «телефонистка»?

— Ну, крошка! — взмолился Берни. Он и раньше слышал такие нотки в ее голосе.

Джек говорил в трубку:

— Китти? Это МакКлюр. Слушайте-ка, вы можете оставить там все на минутку и подняться в 726-й?.. Скажу вам, когда придете. Правильно. Пока.

Мисс Марлоу все еще размышляла.

— В этом отеле одна барышня?

— Ну, крошка! — уговаривал Берни.

— Я вроде бы с ней сцепилась, вот потому-то и хотелось бы знать…

— Берни, — возвысил голос мистер Леман, — ты не мог бы отвести эту дамочку…

— В другой как-нибудь раз, крошка.

— Ну, на всякий случай, если это та самая, выпью-ка я еще бокальчик, — решила мисс Марлоу.

— Внимание, слушайте! — призвал собрание к порядку мистер Леман. — Ни-ка-ких больше перебивок. Рассматриваем все сцены по порядку. Итак, мы остановились на прологе. Он годится?

— Да, — согласился Берни.

— Да, — подтвердил Джек.

— Ну а вы, Бенхэм? Как вам пролог?

— О, я вполне удовлетворен!

— Ну, не стоит дуться. Запишите, — обернулся мистер Леман к Динти. — Пролог годится.

— Годится, — сказал и Простак, внося безвозмездную лепту и, поймав взгляд босса, схватился за ближайшую бутылку шампанского. Как странно, подумал он уже не в первый раз за вечер, до чего же круто поменялось к нему отношение Лемана сегодня вечером. Прежнего сердечного дружелюбия и в помине нет. Что случилось с добродушным другом, так часто называвшим его «дорогушей»?

Высказала свое соображение и мисс Уиттекер:

— Вот что не так в пьесе. Героиня не вызывает сочувствия. Я все время сражаюсь с публикой. Я им не нравлюсь.

Фанни изо всех сил постаралась встать.

— А как же иначе? — Она снова плюхнулась на стул. — Ой не могу, свалюсь! — И она потянулась за бокалом.

Мисс Уиттекер, кинув на нее один-единственный взгляд, перестала замечать ее, насколько возможно не замечать Величайшую Жонглершу в Мире.

— Нет сочувствия. Вот и вся разгадка. В спектакль надо что-то добавить, чтобы показать, что, по сути, я хорошая, а не легкомысленный светский мотылек.

— Может, раздать публике брошюрки с пояснением? — предложила Фанни.

— Если бы в начале пьесы у меня была сцена, которая подала бы меня в более привлекательном свете… Скажем, эпизод с ребенком…

— К этому мы еще вернемся, — решил Леман. — Запишите, — бросил он Динти. — Ребенок для мисс Уиттекер.

— Не в самом же начале пьесы! — засомневался Простак.

— Тогда она еще не замужем.

— Ладно, лад-но-о. — Снова раздался стук. — Откройте дверь.

— Я?

— Да-а!

— Хорошо, — послушался Простак.

Снова пришел официант, нагруженный на этот раз подносами с курицей по-королевски.

— Курочка! — весело провозгласил он. — Я говорил вам, что еще вернусь.

— Поставьте на стол.

— Слушаю, сэр. Подходите, попробуйте! — пригласил официант в той же манере добродушного малого, который хочет всех осчастливить.

Леман враждебно покосился на кур. Они ничего для него не значили. Он жил ради искусства.

— Дальше, дальше! — закричал он. — А то мы тут на всю ночь застрянем. Следующий эпизод — сцена в саду.

Лицо Простака осветилось. Наступил его звездный час.

— Я хотел сказать кое-что про эту сцену.

— Вы ничего не говорили!

— Я просто ждал, пока вы дойдете до нее. Видите ли, дорогой мой компаньон…

— Может, разрешите и мне поговорить минуточку? И не называйте меня компаньоном.

— Что ж, не буду, мой друг.

Вполне вероятно, что мистер Леман как-то прокомментировал бы и такую форму обращения, но в эту минуту раздался новый стук в дверь, и Простак, вновь направленный открыть ее, очутился лицом к лицу с маленькой девушкой в аккуратном черном платьице, на которую и воззрился.