Том 15. Простак и другие

— Вчера я увидела, как несчастны они оба. И тогда Синтия предложила… Я сразу же согласилась поехать и рассказать все.

Она беспокойно взглянула на меня. С её точки зрения, это была кульминация, наиважнейший момент. Она запнулась. Я так и видел, как она группирует силы: придумывает красноречивые фразы, убедительные прилагательные, выстраивает предложения для грандиозной атаки.

Но между деревьями я заметил Одри, прогуливающуюся по лужайке, и атака не состоялась.

— Сегодня же вечером я напишу Синтии, — торопливо сказал я, — и пожелаю ей счастья.

— О, Питер! Спасибо!

— Ах, не за что! — бросил я. — Всегда рад.

Её полную удовлетворенность омрачила тень сомнения.

— А вы уверены, что сумеете убедить её?

— Убедить?

— И… э… лорда Маунтри. Он так решительно настроен против поступков… э… которые кажутся ему нечестными.

— Может, мне написать ей, что я хочу жениться на другой? — предложил я.

— Великолепная идея! — просветлела миссис Дрэссилис. — Какой вы молодец!

И позволила себе сказать банальность:

— В конце концов, Питер, в мире полно прелестных девушек. Нужно только поискать.

— Вы совершенно правы. Сразу же и начну.

Между деревьями мелькнуло белое платье, и я кинулся туда.

Простак в стране чудес

Перевод с английского И. Митрофановой

Редактор Н. Трауберг

1

Дж. Г. Андерсон поднял телефонную трубку.

— Дайте мне портье, пожалуйста, — попросил он. Ему дали портье.

— Фиппс? Это мистер Андерсон.

— Ну, ну, ну! — зачастил бодрый голос, ликующе подвывая, словно радостная гончая, взявшая след анисового семени. — Славный старичина Андерсон! Превосходнейший мой стариканчик! Самого вам распрекрасного утра, любезный Дж. Г.! Но это не Фиппс. Фиппс отлучился приложить лед к голове. У него жар. А это Поттер. П. следом О, затем Т, за ним Т, потом Е, а на самом кончике — Р. Поттер.

— Поттер, — проскрежетал мистер Андерсон так, словно эта фамилия задела его за живое. Бросив трубку, он откинулся в кресле и прикрыл глаза, молился, что ли.

Каждый год, когда наступало лето с цветами и пчелами, обращая мысли неуемных американцев к алым слаксам и пестрым спортивным шортам, а мысли их жен — к цельным купальникам, мистер Дж. Г. Андерсон, владелец отеля «Вашингтон» в Бессемере штата Огайо, обычно уезжал в штат Мэн и посвящал весь свой опыт и талант управлению недавней своей покупкой — гостиницей «Приозерной» в пяти милях от городка Скивассетт. В помощь себе в этом сезоне он привез, среди прочего штата, обходительного и любимого всеми Сирила Фотерингей-Фиппса, носившего прозвище Простак,[11] другими словами — того молодого человека, который вышел сейчас, чтобы поискать льда для больной головы. Служил он портье.

2

Пролетай над гостиницей «Приозерная» смекалистая птичка, она осмотрела бы своим птичьим глазом территорию, затаила дыхание, пронзительно присвистнула от восторга и решила, что мистер Андерсон, вложив наличные в столь привлекательную собственность, проявил недюжинный здравый смысл.

«Да, местечко недурственное, — сказала бы птичка. — Красивая у него недвижимость». Озеро, широкое и живописное, стоило, несомненно, любых денег, а вдобавок были еще лужайки, деревья, цветы, теннисные корты, площадки для гольфа, летний театр и раскиданные там-сям уютные бунгало для гостей, предпочитавших уединение. Одно из этих бунгало, заметила бы с сожалением птичка, сгорело дотла, по-видимому, совсем недавно: на его месте торчал обгоревший остов, над которым еще вились легкие клубы дыма.

Солнце светило, озеро поблескивало, деревья шелестели, цветы цвели, и каждый номер в гостинице был сдан, да еще по высокой цене. При таком раскладе мистер Андерсон, казалось бы, должен и лишившись бунгало пребывать в веселом, беззаботном настроении. Но этим августовским утром он сидел в своем кабинете, нахмурив лоб и сумрачно глядя. Даже в хорошие свои дни он немного походил на статую Эпштейна, изваянную в особо мрачном настроении, а сегодняшний день хорошим не был. Дж. Г. провел беспокойную ночь и никак не мог отделаться от угнетающей мысли, что ему приходится обитать на одной планете с Мэрвином Поттером и Сирилом Фотерингей-Фиппсом. Если джентльмен и христианин может не любить двух других джентльменов и христиан, Дж. Г. Андерсон не любил Мэрвина Поттера и Сирила Фотерингей-Фиппса. Если же вы попытались бы подбодрить его, указав, что на свете всего лишь один Мэрвин Поттер и один Сирил Ф.-Ф., он буркнул бы в ответ, что и этого с избытком хватает.

Стуки в дверь — эдакая веселенькая, бравурная россыпь — прервали его раздумья. Не успел он ответить: «Войдите», как в дверях появилась фигура, при виде которой, будь его совесть хоть чуточку менее чиста, он бы опасливо вздрогнул. Сморгнув, он вгляделся снова, но увидел то же, что и в первый раз, — человека в полной полицейской форме, при полицейском поясе и пистолете.