Том 16

— Между прочим, вчера я читал поразительную статью о картофеле. Мы должны перекопать наш сад. Знаете ли вы, какая у нас подпочва?

— Надо думать, битый кирпич и дохлые кошки?

— М-да! Ну, скоро мы это исправим. Каждый дюйм освоенной земли — это гвоздь в крышку гроба нашего общего врага.

И, подойдя к книжному шкафу, он взял из огромной кипы третью сверху газету.

— Послушайте! — сказал он. — «Наша главная задача — извлечь из нашей земли каждую потенциальную унцию продуктов питания. Мы не удовольствуемся полумерами. Картофель! Картофель! Неважно, где, когда и как, — главнейшая национальная проблема заключается теперь в выращивании картофеля. Все британцы должны объединить усилия в деле выращивания того растения, в котором заключается самое наше спасение».

— Вот чепуха, — пробормотала миссис Петти. Мистер Левендер читал и читал, и глаза его сверкали.

«А я ведь тоже могу внести свою лепту в спасение Англии… — думал он. — Нужна лишь искра, чтобы испепелить шлак этого непроходимого здравого смысла, который так мешает стране идти вперед».

— Миссис Петти! — позвал он, но миссис Петти уже исчезла.

. . . . . . . . . .

Мистер Левендер никогда не откладывал дела в долгий ящик. Стоило ему принять внезапное решение внести свою лепту в спасение Англии, как он тотчас же послал заявление в нужную, как ему казалось, инстанцию и, не получив ответа, сам отправился в центр государственной жизни. Было время больших перемен и немалого народного треволнения; новые метлы чисто мели, новые учреждения возникали повсеместно. Мистер Левендер в смятении расхаживал возле больших каменных зданий и маленьких деревянных домов, не зная, куда идти. С самого начала войны он не купил себе ни одного костюма, если не считать различных форм добровольных организаций, которые правительство от времени до времени меняло, вероятно, вместе с меняющейся обстановкой; и его маленькая, съежившаяся фигурка с локтями и коленями, блестевшими на солнце, не могла не бросаться в глаза. Найдя наконец на улице то, что, казалось, нисколько не изменилось, он спросил:

— Не скажете ли вы, где находится министерство? Полисмен снисходительно взглянул на него.

— Которое?

— В котором говорят речи об отечестве.

— Министерство пропаганды? Первый поворот направо, вторая дверь налево.

— Благодарю вас. Наша полиция безупречна.

— Ничего подобного, — холодно возразил полисмен.

— Я хотел сказать, что вы безупречны.

— Я это слышал.

— Но это же чистая правда. Не знаю, что делала бы страна без вас. Ваша надежность, ваша неизменная доброжелательность, ваша истинно британская чуткость по отношению к…

— Пройдите! — сказал полисмен.

— Я лишь повторяю то, что мы все говорим о вас, — укоризненно возразил мистер Левендер.

— Вы слышали, я сказал «пройдите»? — повторил полисмен. — А то я покажу вам, как надо себя вести!

— Вы уже показываете! — заметил мистер Левендер с чувством.

— Если вы будете оскорблять меня, — сказал полисмен официальным тоном, — я отведу вас в участок. — И он устремился в гущу машин, скопившихся на улице.

Удивленный его недружелюбием, мистер Левендер возобновил поиски и, найдя указанную дверь, вошел. Темный, пыльный, пустынный коридор долго не приводил его решительно никуда, пока он не набрел на длинноволосую девочку в коричневом платье.

— Не скажете ли вы, крошка… — начал он, положив ей руку на голову.

— Это вы бросьте! — сказала крошка.

— Нет-нет, что вы! — возразил оскорбленный мистер Левендер. — Я только хотел спросить, где я могу найти министра.

— Вы назначены?

— Нет, но я ему писал. Он должен меня ждать.

— Фамилия?

— Джон Левендер. Вот моя карточка.

— Давайте. Обождите тут!

«Превосходно! — размышлял мистер Левендер. — Патриотические чувства уже проникли в сердца наших детей! Как это сказал наш поэт-патриот?

Где то дитя, которое в британском пульсе

Биения нужды б не услыхало,Не жаждало б, чтобы средь мировых конвульсийОтечество его поцеловало?

Такие юные, а готовы уже принести свои жизни на алтарь отечества!»

— Пройдите, — сказала внезапно появившаяся крошка. — Он примет вас.

Мистер Левендер вошел в комнату, весьма напоминавшую приемную юриста, с той только разницей, что в ней не было шкафов с толстыми томами. Казалось, единственной мебелью в ней был сам министр, который сидел, положа ногу на ногу; на нем были огромные очки в черепаховой оправе, которые, однако, не скрывали его пронзительного взгляда. Это был человек с коротко подстриженными седыми волосами, широким и желтым, чисто выбритым лицом и выпуклыми серыми глазами.

— Мистер Левендер, — сказал он ровным и громким голосом, — садитесь, пожалуйста.

— Я писал вам, — начал наш герой, — предлагая свои услуги в качестве оратора.

— Ах так? — сказал министр. — Посмотрим: Левендер, Левендер. Вот ваше письмо. — И, достав письмо из картотеки, он просмотрел его, все время борясь со своими черепаховыми очками. — Вы хотите совершать агитационные поездки? Магистр искусств, юрист, член зоологического общества. Вы хороший оратор?