Читаем Том 17 полностью

Том 17

РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 6. Д. 83. Л. 1–2.

Письмо В.И. Ленину 31 августа 1918 года

31 дня августа 1918 г.

Дорогой Владимир Ильич!

Нам достоверно известно, что положение Воронежа в военном и политическом отношении шатко, если не безнадежно. Между тем, Воронеж и Воронежский фронт имеют для всего Южного фронта решающее значение. Ввиду этого я, Минин и Ворошилов решили послать в Воронеж группу верных людей для работы, в смысле очистки Воронежа и фронта от контрреволюционных элементов. Прошу снабдить их письмом за Вашей подписью, могущим открыть посылаемым нами в Воронеж товарищам прямой доступ на наиболее важные посты. Исполните эту нашу просьбу, прошу.

Крепко жму руку.

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 46.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5411. Л. 4.

Ваш Сталин.

Письмо В.И. Ленину 27 сентября 1918 года

27 сентября 1918 г.

Здравствуйте, дорогой Ильич!

Времени мало (все по фронту шатаюсь), пишу прямо по делу.

Дело дошло до того, что в Царицыне в складах иссякли все запасы, а Москва вот уже 2 недели ничего, совершенно ничего (ни патрон, ни снарядов) не присылает. Какая-то преступная небрежность, форменное предательство. Если так будет тянуться, мы безусловно проиграем войну на юге.

Ваш Сталин.

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 51.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5412. Л. 2.

Письмо В.И. Ленину 3 октября 1918 года

3/Х

Товарищ Ильич!

Прежде всего, здравствуйте, а потом позвольте Вам кое-что сообщить о делах нашего фронта и о приказах Троцкого.

Прилагаемый документ даст Вам картину крайне неприятного конфликта между работниками на Южном фронте и Троцким. Дело в том, что Троцкий, вообще говоря, не может обойтись без крикливых жестов. В Бресте он нанес удар делу своим непомерно “левым” жестом. По вопросу о чехословаках он так же повредил делу своим крикливо-дипломатическим жестом еще в мае месяце. Теперь он наносит новый удар своим жестом о дисциплине, причем вся эта троцкистская дисциплина состоит на деле в том, чтобы виднейшие деятели фронта созерцали заднюю военных специалистов из лагеря “беспартийных” контрреволюционеров и не мешали бы этим последним губить фронт (это у Троцкого называется невмешательством в оперативные дела).

В общем дело обстоит так, что Троцкий не может петь без фальцета, действовать без крикливых жестов, причем я бы ничего не имел против жестов, если бы при этом не страдали интересы общего всем нам дела.

Поэтому прошу своевременно, пока не поздно, унять Троцкого и поставить его в рамки, ибо боюсь, что сумасбродные приказы Троцкого, если они будут повторяться, отдавая все дело фронта в руки заслуживающих полного недоверия, так называемых военных специалистов из буржуазии, внесут разлад между армией и командным составом, погубят фронт окончательно. Наша новая армия строится благодаря тому, что рядом с новыми солдатами рождаются новые революционные командиры. Навязывать им заведомых предателей вроде Сытина или Чернавина — это значит расстраивать весь фронт.

Я уже не говорю о том, что Троцкий, вчера только вступивший в партию, старается учить меня партийной дисциплине, забыв, очевидно, что партийная дисциплина выражается не в формальных приказах, но, прежде всего, в классовых интересах пролетариата.

Я не любитель шума и скандалов, но чувствую, что если сейчас же не создадим узду для Троцкого, он испортит нам всю армию в угоду “левой” и “красной” дисциплине, от которой тошно становится самым дисциплинированным товарищам. Поэтому надо теперь же, пока не поздно, обуздать Троцкого, призвав его к порядку.

Жму руку.

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 52–53.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 1812. Л. 1–3.

Ваш Сталин.

Царицын, 3-го октября 1918 года.