Том 19. Миссурийские разбойники. Меткая Пуля

На другой день, когда солнышко еще не взошло и все спутники спали крепким сном, Сэмюэль Диксон встал, взял свою винтовку и направился к ущелью с двоякой целью: осмотреть его и подстрелить, если подвернется удобный случай, пару-тройку птиц на завтрак, потому что за последнее время запас продовольствия оскудел, и накануне вечером наши путешественники легли спать почти без ужина.

Гарри Диксон, стоящий в карауле по очереди с другими переселенцами для охранения всеобщей безопасности, один видел, как дядя уходил в лес, но так как дядя не счел нужным заговорить с ним, то и племянник не отважился расспрашивать его.

Сэмюэль Диксон с ружьем на плече и руками в карманах, насвистывая американскую песенку «Янки дудл», вскоре скрылся в волнах высокой травы, так что племянник не смог бы в точности определить, куда дядя направил свои шаги.

При солнечном свете ущелье было совсем не так загромождено деревьями и кустарниками, как это казалось при вечерних сумерках; только самый вход в ущелье скрывался за молодыми деревцами, которые помощью топора не трудно было и расчистить.

Американец продвигался вперед, прокладывая себе дорогу с ножом в руках, решившись во чтобы то ни стало добраться до конца ущелья и исследовать настоящее положение дел, чтобы доставить точные сведения своему брату.

Вдруг в кустарнике раздался сильный шум, вслед за тем оттуда выскочил олень и стрелой помчался вдаль.

— Можно побожиться, что этот чертенок не страдает ревматизмом! Вот улепетывает! Только уж я непременно догоню его, провалиться мне сквозь землю! Я не позволю, чтобы завтрак проскользнул мимо моего носа.

Произнося про себя эти слова, Сэмюэль Диксон пустился вслед за оленем, которого хоть и видел мелькающим между кустами и деревьями, но все же на таком далеком расстоянии, что не мог надеяться попасть в него наверняка.

Минут двадцать он продолжал свое быстрое преследование, держа ружье наготове, не оглядываясь ни направо, ни налево, как вдруг увидел, что олень остановился, запыхавшись и дрожа, выказывая сильную тревогу, как будто открыл нового врага на том пути, где искал спасения.

Упрямому американцу не хотелось уступать другому желанную добычу; он проворно прицелился и выстрелил.

Олень подскочил, взревел и бросился вперед, будто ошалевший.

Сэмюэль Диксон не давал ему спуска, а олень, не унимаясь, бежал вперед. Теперь охотник заботился лишь о том, как бы не упустить его из вида.

К несчастью, ему было не до того, чтобы смотреть себе под ноги; он не спускал глаз с оленя, удиравшего во все лопатки. Увлекшись охотничьим пылом, Сэмюэль забыл обо всем на свете и только видел, что олень начинает ослабевать. Тогда он удвоил свою прыть, но в ту самую минуту нога его подвернулась, он перекувыркнулся и полетел вниз головой с двадцатифутовой высоты на твердые камни.

Падение было настолько жестоким, что американец, оглушенный, разбитый, с помятыми боками, лишился чувств.

Очнуться его заставило сильное ощущение прохлады.

Он с испугом огляделся вокруг.

Молодой человек лет двадцати восьми в простом костюме лесного охотника, склонив над ним свое прекрасное, мужественное лицо с выражением сердечного участия, смачивал его виски и грудь холодной водой.

— Лучше ли вам, мистер Сэмюэль? — осведомился он тихим приветливым голосом, как только тот открыл глаза.

— Это еще что такое? — воскликнул американец, совершенно ошеломленный, не веря своим глазам. — Что это значит? Не с ума ли я сошел?

— Нимало. Вы, мистер Сэмюэль, в здравом рассудке, так, по крайней мере, мне кажется со всей очевидностью.

— Да что же такое со мной случилось? — спросил Сэмюэль, стараясь приподняться, скорчив при этом от боли страшную гримасу.

— Все очень просто, — ответил молодой человек, улыбаясь. — Вы подстрелили оленя и, спеша догнать его, не обратили внимания на то, что находитесь на вершине холма; поэтому, поскользнувшись, вы полетели вниз — и ничего более.

— Ничего более! — проворчал Сэмюэль. — Хорошо вам так говорить. Ничего более! Сразу видно, что не вы поплатились своими боками в этом проклятом полете… Не сломал ли я себе чего?

— Нет, слава Богу, ничего! Пока вы лежали без чувств, я внимательно вас осмотрел. Все обстоит благополучно, вы отделались только ушибами и помятыми боками.

— Гм] Проклятый олень! Если бы он, по крайней мере, не ускользнул из моих рук, все было бы легче, но беда в том, что ему удалось-таки убежать.

— Ничуть не бывало, мистер Сэмюэль! Такой искусный стрелок, как вы, не может дать промаха. Бедный олень испустил дух. Смотрите сами, вот он лежит справа от вас.

— А ведь и правда! Ну, тем лучше!.. Однако это не помогает, и я чувствую такую боль во всем теле, как будто меня отколотили во всю мочь. А что, Джордж, не поможете ли вы мне подняться?

— Лучшего не желаю, но, мне кажется, было бы лучше вам еще полежать, пока не соберетесь с силами.