Том 2

Андрей. Почему же не с трактористами? Кто больше тракториста знает о всех наших неурядицах?

Соловьев. Ну, ладно. Я могу быть не согласен с тобою, могу и буду спорить по самому существу вопроса — о передаче тракторов, но я, в общем, не считаю, что ты сделал большое преступление и что тебя надо казнить. Ничего, как-нибудь отпишемся. Но впредь — будь осторожнее.

Во дворе загудел трактор. Стучат топоры на строительстве новой мастерской, вызванивают молотки в кузнице — шум рабочего дня на усадьбе МТС. В окно со двора заглядывает Шубин.

Шубин. Андрей!

Андрей. Что, Павел Арефьич?

Шубин. Ты собирался в Любимовку ехать? Машина сейчас отправляется.

Андрей. Еду, еду! Пусть подождет минутку!

Шубин отходит от окна.

Соловьев. Ты — к Максимову?

Андрей. Да. Он звонил утром. Два дня как взяли трактор из ремонта и — планетарка полетела.

Соловьев. Для таких случаев у нас есть разъездные механики.

Андрей. Нет, я сам хочу проверить, кто тут виноват: мастерская или трактористы. Это у Максимова при мне уже вторая авария.

Соловьев. Поеду и я с тобой! А здесь вечером порядок наведу. (Свертывает в трубку оставшиеся плакаты, складывает книги в одну кучу в угол.) Вчера в райкоме целый день продержали, позавчера с этими сведениями по кадрам возился — три дня в поле не был.

Соловьев и Андрей идут к двери. Соловьев хлопает Андрея по спине, хохочет.

«Кому нужны ваши недозрелые мысли, товарищ Глебов? Вы приехали сюда работать, а не думать!..»

Андрей у порога пропускает Соловьева вперед, сам на минуту задерживается. В окно заглядывает Вера.

Вера. Андрюша! Зачем они тебя вызывали сюда? Чего Лошаков приходил?

Андрей

. Приехала?.. (Подошел к окну.) Здравствуй!

Вера. Здравствуй! Приехала на совещание. Всех агрономов из колхозов вызвали. По севооборотам. А у вас что тут было?

Андрей. Лошаков написал на меня заявление. Вера. Написал-таки? Вот видишь! Я же тебе говорила!.. Ну и что теперь?

Андрей. Не знаю. Будут обсуждать.

Вера. Вот тип! Какой противный!.. А Соловьев что сказал?

Андрей. Соловьев смеется.

Вера. Ну, смеется — это ничего!

Голос Шубина из соседней комнаты: «Андрей!»

Андрей. Сейчас, одну минутку!

Вера. Ты уезжаешь, Андрей? (Села на подоконник.) Как неудачно! Я могла бы сегодня остаться здесь, в колхоз поеду утром. Погуляли бы вечером в парке…

Андрей. Оставайся, Вера! Я скоро вернусь. Посмотрю аварийный трактор в бригаде и к вечеру вернусь.

Вера. Взять билеты в кино?

Андрей. А тебе очень хочется в кино?

Вера. Нет, не очень. Там плохая картина идет.

Андрей. Просто походим, погуляем. А? Сегодня ночь будет хорошая, луна. К старой мельнице пойдем.

Вера. Где девушки на троицу венки по воде пускали? Пойдем!

Андрей. А где я тебя найду вечером?

Вера. Я остановилась у подруги. Их дом напротив почты. Угловой, под красной черепицей. Запомнишь?

Андрей(повторяет). Угловой, под красной черепицей.

Вера. Постучи в то окошко, что с переулка. Во двор не заходи, у них злые собаки.

Андрей. Меня собаки не рвут. Любого цепняка отвяжу, и он будет ласкаться, пойдет за мной, как щенок.

Вера. Не хвали сам себя! Я где-то читала: хорошего человека любят женщины, дети и собаки.

Андрей. Не знаю, не читал такого. Значит, я нехороший. Девушки меня не любят.

Вера. Много ты понимаешь в девушках!.. Ты хочешь, чтобы девушка первая тебе сказала?..

Андрей

. Вера!.. (Взял ее за плечи, повернул лицом к себе).

Входит Шубин.

Шубин. Андрей! Ох!.. (Отворачивается.) Да ты едешь или нет? Сколько может машина ждать?

Вера исчезает.

Андрей. Еду, еду! (Бежит к двери.)

Занавес.

Действие второе

Картина третья

Сельская улица. Светлая лунная ночь. За сценой шум подъезжающих и отъезжающих машин, голоса, песни, музыка — трактористы, колхозники возвращаются с гулянья, что было где-то за селом в роще по случаю Дня механизатора.