Том 2. 1960-1962 гг.

— Не заняться ли тебе эндокринологией? ― предложил он.

— Можно эндокринологией, ― сказал Поль. ― Только слово уж очень трудное. И вообще, все эти идеи ― сплошное томление духа.

Лин вдруг сказал вне видимой связи с предыдущим:

― Я скоро женюсь.

― Здорово! ― сказал Поль печально. ― Только не надо мне рассказывать скучными словами о своей счастливой любви. ― Он оживился. ― Счастливая любовь вообще скучна, ― заявил он. ― Это понимали еще древние. Никакого настоящего мастера идея счастливой любви не привлекала. Несчастная любовь всегда была самоцелью великих произведений, а счастливая в лучшем случае ― фоном.

Лин с сомнением поддакнул.

— Настоящая глубина чувств присуща только неразделенной любви, ― продолжал Поль воодушевленно. ― Несчастная любовь делает человека активным, а счастливая умиротворяет, духовно кастрирует.

— Не огорчайся, Полли, ― сказал Лин, ― это все пройдет. Ведь несчастная любовь хороша тем, что она обычно коротка… Давай я тебе еще морса налью.

— Нет, Саша, ― сказал Поль, ― я думаю, это надолго. Ведь уже два года прошло. Она меня, наверное, и не помнит, а я… ― Он посмотрел на Лина. ― Ты извини, Саша, я понимаю, это очень противно, когда тебе плачут в жилетку. Только очень уж это все безысходно. Мне, понимаешь, здорово не везет в любви.

Лин кивнул беспомощно.

― Хочешь, я соединю тебя с учителем? ― нерешительно спросил он.

Поль помотал головой и сказал:

— Нет. Я в таком виде с учителем говорить не хочу. Срамиться только…

— М-да… ― сказал Лин и подумал: «Что верно, то верно. Учитель терпеть не может несчастненьких…» Он подозрительно посмотрел на Поля. А не играет ли хитроумный Полли в несчастненького? Кушал он хорошо, приятно было смотреть, как кушал. И гласность любит по-прежнему.

— А помнишь проект «Октябрь»? ― спросил Лин.

— Еще бы! ― Поль снова оживился. ― А ты понял, почему план провалился?

— Ну… как тебе сказать… Молодые были…

— Эх ты! ― сказал Поль. Он развеселился. ― Ведь учитель нас нарочно на Вальтера натравил! А потом провалил нас на экзамене…

— На каком экзамене?

— Виу, Сашка! ― закричал Поль в восторге. ― Капитан был прав ― ты единственный, кто ничего не понял!

Костылин медленно осознавал.

— Да, конечно… ― сказал он. ― Нет, почему же? Я просто забыл. А помнишь, как Капитан испытывал нас на перегрузки?

— Это когда ты шоколадом объелся? ― сказал Поль ехидно.

— А помнишь, как испытывали горючее для ракет? ― поспешно вспомнил Лин.

— Да, ― мечтательно сказал Поль. ― Вот грохнуло!

— Шрам у меня до сих пор, ― с гордостью сказал Лин. ― Вот, пощупай. ― Он повернулся к Полю спиной.

Поль с удовольствием пощупал.

— Хорошие мы были ребята, ― сказал он. ― Славные. А помнишь, как на общей линейке мы изобразили стадо ракопауков?

— Ух шумно было! ― вскричал Лин.

Это было поистине сладостное воспоминание.

Поль вдруг вскочил и с необыкновенной живостью изобразил ракопаука. Отвратительный скрежещущий вой многоногого чудовища, пробирающегося через джунгли страшной Пандоры, огласил окрестности. И, словно в ответ, издалека донесся глубокий ревущий вздох. Поль испуганно замер.

— Это еще что? ― спросил он.

Лин хохотнул.

— Эх ты, паук! Это коровы!

— Какие еще коровы? ― с негодованием спросил Поль.

— Мясные, ― объяснил Лин. ― Изумительно вкусны в жареном и вареном виде.

— Слушай, Лин, ― сказал Поль, ― это достойные противники. Я хочу на них посмотреть. И вообще, я хочу посмотреть, что у вас тут делается.

Лицо Лина стало скучным.

― Брось ты, Полли, ― сказал он. ― Коровы как коровы. Давай посидим еще немножко. Я тебе морса принесу. А?

Но было уже поздно. Поль преисполнился энергии.

― Неизвестность зовет нас. Вперед, к мясным коровам, которые бросают вызов ракопаукам! Где моя рубашка? Какой-то племенной бык обещал мне чистую рубашку!

— Полли, Полли! ― увещевал Лин. ― Дались тебе эти коровы! Пойдем лучше в лабораторию.

— Я септический, ― заявил Поль. ― Не хочу в лабораторию. Хочу к коровам.

— Они тебя забодают, ― сказал Лин и осекся. Это была ошибка.

— Правда? ― сказал Полли с тихим восторгом. ― Рубашку. Красную. Я устрою корриду.

Лин в отчаянии хлопнул себя ладонями по ляжкам.

― Вот навязался на мою голову!.. Ракоматадор!

Он встал и направился к дому. Когда он проходил мимо Поля, Поль встал на цыпочки, выгнулся и с большим изяществом проделал полуверонику. Лин замычал и боднул его в живот.

Увидев коров, Поль сразу понял, что корриды не будет. Под ярким горячим небом через густую, в рост человека, сочную траву уходящей за горизонт шеренгой медленно двигались исполинские пятнистые туши. Шеренга въедалась в мягкую зелень равнины, черная дымящаяся земля без единой травинки оставалась за нею. Устойчивый электрический запах висел над равниной ― пахло озоном, горячим черноземом, травой и свежим навозом.

― Виу! ― прошептал Поль и присел на кочку.