Том 2. Аскетические опыты. Часть II

Первое из этих начал прежде всего разрешает чувства, уже пришедшие в повиновение, от уз, которыми они удерживались. Что же делается от этого? Отсюда неподобающие и неожиданные приключения, близкие к падениям [541

], восстание сильных волн, лютое разжение, возбуждаемое зрением, овладевающее телом и содержащее его в своей власти, удобные поползновения в (принятом благочестивом) образе мыслей, неудержимые помыслы, влекущие к падению, охлаждение теплоты к делам Божиим и постепенное изнеможение в любви к безмолвию; наконец, совершенное оставление начатого образа жизни, обновление забытых зол и научение новым, дотоле неизвестным, по причине непрестанных новых встреч, невольно и многообразно представляющихся зрению при переселении из страны в страну, из места в другое место. Страсти, благодатию Божиею уже умерщвленные в душе и истребленные в уме забвением воспоминания о них, опять начинают приходить в движение и понуждать душу к деланию их. Вот что — не исчисляю подробно всего прочего — открывается (в иноке) от первого начала, то есть от скитания тела, по отвержении терпеливого злострадания в безмолвии. Что же бывает и от другого начала, то есть когда начато будет дело свиней? В чем заключается дело свиней, как не в оставлении чрева без устава для него, как не в непрестанном насыщении его, без определенного времени для удовлетворения потребности его, в противоположность обычаю словесных? Что последует за этим? Тяжесть головы, значительное отягчение тела с ослаблением плеч. От этого делается необходимым упущение в службе Божией; является леность, не допускающая творить поклонов при молитвенном правиле, нерадение об обычных коленопреклонениях, помрачение и хладность мысли, дебелость ума, нерассудительность его по причине возмущения и особенного помрачения помыслов, дебелый и густой мрак, распростертый на всей душе, обильное уныние при всяком деле Божием, равно и при чтении, по причине неспособности ко вкушению сладости Слова Божия, оставление нужнейших упражнений; неудержимый ум, парящий по всей земле; накопление обильной влаги во всех членах, нечистые мечтания ночью, представляющие душе скверные и непотребные образы, исполненные похоти, и в самой душе исполняющие свое нечистое хотение. Постель окаянного сего, одеяния его и самое тело оскверняются множеством постыдного истицания, истощающегося из него, как из источника. И это случается с ним не только ночью, но и днем; тело постоянно точит нечистоты и оскверняет мысль, так что человек по причине таких обстоятельств лишается надежды сохранить целомудрие, ибо сладость скоктаний действует во всем теле его с непрестанным и с нестерпимым разжением, и пред ним образуются обольстительные мысленные образы, изображающие пред ним красоту, раздражающие его во всякое время, и склоняют ум к сочетанию с собою (с этими мысленными образами красоты). Без сомнения, он сочетается с ними размышлением о них и похотением их по причине омрачения рассудительности его. Это то и есть, о чем сказал Пророк: «Таково воздаяние сестры твоея Содомы, которая наслаждалась, вкушая хлеб до сытости» и проч. [

542

]. Но и следующее было сказано некоторым из великих мудрецов: «Если кто будет питать тело свое, доставляя ему наслаждение, тот ввергает душу свою в великую брань (борение). Таковой, если когда и придет в себя, захочет понудить себя и удержать, то не сможет (сего сделать) по причине чрезмерного разжения телесных движений, по причине насилия и могущества раздражений и обольщений, пленяющих душу похотениями своими». Видишь ли здесь тонкость безбожных сил? Опять тот же говорит: «Наслаждение тела, при его мягкости и влажности юношеских, соделывается причиною скорого стяжания душою страстей, ее обымает смерть, и таким образом она подпадает под суд Божий. — Напротив того, душа, непрестанно поучающаяся в памятовании своих обязанностей, почивает в свободе своей, попечения ее умалены, она не заботится ни о чем (временном), заботится о добродетели, обуздывая страсти и храня добродетели; она находится постепенно в преуспеянии, в беспопечительной радости, в животе благом и пристанище безбедном. Телесное же наслаждение не только укрепляет страсти и восстановляет их на душу, но даже искореняет ее из ее оснований. При том возжигается им чрево к невоздержанию и к блудным бесчинным ощущениям. Они побуждают безвременно употреблять пищу. Ратуемый им не хочет потерпеть небольшого голода, чтоб возобладать собою, потому что он в плену у страстей». Подобным образом рассуждают и все святые Отцы, которых мы не приводим здесь, чтоб не очень распространить Слово.