Том 2. Мелкий бес

Наконец начался счет полученным за наряды билетикам. Клубские старшины составили комитет. У дверей в судейскую комнату собралась напряженно ожидавшая толпа. В клубе на короткое время стало тихо и скучно. Музыка не играла. Гости притихли. Передонову стало жутко. Но скоро в толпе начались разговоры, нетерпеливый ропот, шум. Кто-то уверял, что оба приза достанутся актерам.

– Вот вы увидите, – слышался чей-то раздраженный, шипящий голос.

Многие поверили. Толпа волновалась. Получившие мало билетиков уже были озлоблены этим. Получившие много волновались ожиданием возможной несправедливости.

Вдруг тонко и нервно звякнул колокольчик. Вышли судьи: Верига, Авиновицкий, Кириллов и другие старшины. Смятение волною пробежало в зале, – и вдруг все затихли. Авиновицкий зычным голосом произнес на весь зал:

– Приз, альбом, за лучший мужской костюм присужден, по большинству полученных билетиков, господину в костюме древнего германца.

Авиновицкий высоко поднял альбом и сердито смотрел на столпившихся гостей. Рослый германец стал пробираться через толпу. На него глядели враждебно. Даже не давали дороги.

– Не толкайтесь, пожалуйста! – плачущим голосом закричала унылая дама в синем костюме, со стеклянною звездочкою и бумажною луною на лбу, – Ночь.

– Приз дали, так уж и вообразил о себе, что дамы перед ним расстилаться должны, – послышался из толпы злобно-шипящий голос.

– Коли сами не пускаете, – со сдержанною досадою ответил германец.

Наконец он кое-как добрался до судей и взял альбом из Веригиных рук. Музыка заиграла туш. Но звуки музыки покрылись бесчинным шумом. Посыпались ругательные слова. Германца окружили, дергали его и кричали:

– Снимите маску!

Германец молчал. Пробиться через толпу ему бы ничего не стоило, но он, очевидно, стеснялся пустить в ход свою силу. Гудаевский схватился за альбом, и в то же время кто-то быстро сорвал с германца маску. В толпе завопили:

– Актер и есть!

Предположения оправдались: это был актер Бенгальский. Он сердито крикнул:

– Ну, актер, так что же из того! Ведь вы же сами давали билеты!

В ответ раздались озлобленные крики:

– Подсыпать-то можно.

– Билеты вы ведь печатали.

– Столько и публики нет, сколько билетов роздано.

– Он полсотни билетов в кармане принес.

Бенгальский побагровел и закричал:

– Это подло так говорить. Проверяйте, кому угодно, – по числу посетителей можно проверить.

Меж тем Верига говорил ближайшим к нему:

– Господа, успокойтесь, никакого обмана нет, ручаюсь за это: число билетов проверено по входным.

Кое-как старшины с помощью немногих благоразумных гостей утишили толпу. Да и всем стало любопытно, кому дадут веер. Верига объявил:

– Господа, наибольшее число билетиков за дамский костюм получено дамою в костюме гейши, которой и присужден приз, веер. Гейша, пожалуйте сюда, веер – ваш. Господа, покорнейше прошу вас, будьте любезны, дорогу гейше.

Музыка вторично заиграла туш. Испуганная гейша рада была бы убежать. Но ее подтолкнули, пропустили, вывели вперед. Верига, с любезною улыбкою, вручил ей веер. Что-то пестрое и нарядное мелькнуло в отуманенных страхом и смущением Сашиных глазах. Надо благодарить, – подумал он. Сказалась привычная вежливость благовоспитанного мальчика. Гейша присела, сказала что-то невнятное, хихикнула, подняла пальчики, – и опять в зале поднялся неистовый гвалт, послышались свистки, ругань. Все стремительно двинулись к гейше. Свирепый, ощетинившийся Колос кричал:

– Приседай, подлянка! приседай!

Гейша бросилась к дверям, но ее не пустили. В толпе, волновавшейся вокруг гейши, слышались злые крики:

– Заставьте ее снять маску!

– Маску долой!

– Лови ее, держи!

– Срывайте с нее!

– Отымите веер!

Колос кричал:

– Знаете ли вы, кому приз? Актрисе Каштановой. Она чужого мужа отбила, а ей – приз! Честным дамам не дают, а подлячке дали!

И она бросилась на гейшу, пронзительно визжала и сжимала сухие кулачки. За нею и другие, – больше из ее кавалеров. Гейша отчаянно отбивалась. Началась дикая травля. Веер сломали, вырвали, бросили на пол, топтали. Толпа с гейшею в середине бешено металась по зале, сбивая с ног наблюдателей. Ни Рутиловы, ни старшины не могли пробиться к гейше. Гейша, юркая, сильная, визжала пронзительно, царапалась и кусалась. Маску она крепко придерживала то правою, то левою рукою.

– Бить их всех надо! – визжала какая-то озлобленная дамочка.

Пьяная Грушина, прячась за другими, науськивала Володина и других своих знакомых.

– Щиплите ее, щиплите подлянку! – кричала она.

Мачигин, держась за нос, – капала кровь, – выскочил из толпы и жаловался:

– Прямо в нос кулаком двинула.

Какой-то свирепый молодой человек вцепился зубами в гейшин рукав и разорвал его до половины. Гейша вскрикнула:

– Спасите!