Том 2. Обезьяна приходит за своим черепом; Приключения «Обезьяны»

— Вы не бойтесь только, — сказал он, — всё будет сделано, как вы хотите. Видите, их сейчас уже бьёт истерика.

— Да их-то я уж и не боюсь, — ответил профессор, — видите, даже и не запираюсь. Ну, — он слегка дотронулся до его плеча, — прощайте. У меня ещё много дел. Вот отдохну немного и начну опять работать. Счастливого пути.

Когда Курт вышел на улицу, было уже почти светло. И здания, и кусты, и тусклые дорожки в саду и быстро светлеющее небо — всё было окрашено в серый цвет рассвета.

Крепко закусывая губу, Курт подошёл к навесу, точными, злыми движениями отпер замок, вывел свой мотоцикл и стал его рассматривать.

Подошла Марта и молча остановилась возле. Он мельком взглянул на неё и сказал:

— В город за стеклом и горшками.

— За стеклом? — спросила Марта.

— За стеклом, за стеклом, — и он головой показал себе на грудь, где лежал пергаментный пакет.

Она поняла и кивнула ему головой.

В десять часов утра Курт уже входил в здание фирмы «Ориенталь» с конвертом на имя Гарднера.

Гарднер записку взял, прочёл, отметил что-то на длинном листке бумаги, что лежал перед ним, и спросил:

— Так. И стёкла и цветочные горшки... Что, разве хозяин цветочки любит?

— Так точно, любит, — ответил Курт и, видя, что Гарднер улыбается, улыбнулся и сам.

Гарднер скомкал записку, бросил её в пепельницу, взял со стола блокнот, вырвал листок из него, стал что-то быстро писать.

Курт следил за его руками.

— Видите ли, — сказал он, обдумав всё, — хозяин мой, собственно говоря, к цветам склонности не питает. Он человек научный, ему что тюльпаны там или розы, на это понятия у него нету. Он всё больше по костям да по камушкам.

— Не про того хозяина говорите! — усмехнулся Гарднер. — Так вот, любезнейший, с этим, значит, листком обратитесь к начальнику отдела репараций и материальных ресурсов, нижний этаж, третья дверь направо, сто сорок пятая комната, майор Кох. Если есть у него, он всё устроит. Какое стекло вам нужно?

— Видите ли, — сказал Курт, подумав, — для оранжереи лучше всего стекло тонкое, но крепкое, потому что, скажем, снежная зима, заносы — ведь всё на стекле. Или ребятишки придут с рогатками.

Гарднер сидел и смотрел на него.

— Из рогаток! Из рогаток! — пояснил Курт и поднял два пальца. — Раз и нет стекла.

— Милый, мне ведь некогда, — сказал вдруг Гарднер. — Это ведь у вас дело — дроздов ловить да кустики подрезать. Меня люди ждут. Какое стекло вам нужно — бемское, двойное, химическое, небьющееся?.. Ну, скорей, скорей!

— Я бы хотел, конечно, бемское, но...

— Бемское! — кивнул головой Гарднер и записал это слово над строчкой. — Ну вот, значит, и всё, идите к Коху. Что он может, то он...

Курт был уже у двери, когда Гарднер окликнул его снова:

— Вы что, садовником поступили, что ли?

Курт сейчас же повернулся.

— Поступил? Я, ваша милость, вот этаким ещё был, — Курт присел и показал рукой, каким он был, — как уже служил там.

— Ну, идите, — сказал Гарднер, улыбаясь, — идите. Я всё там написал.

Курт пошёл к Коху.

Кох, сухой, жёлтый, колкий, усатый человек с недобрыми серыми глазами, взял записку, прочёл и отрывисто сказал:

— Ещё тебе и бемского. А где я его возьму?

Курт слегка пожал плечами.

— Не знаю.

— Не знаешь, а просишь, — вскинул на него злые серые глаза Кох, и его лицо цвета лежалого масла чуть дрогнуло от произнесённого в мыслях ругательства. — Нет бемского во всём городе. Обыкновенное получишь.

— Так в соборе бемское есть, — сообщил Курт.

— Да ну? — удивился Кох.

— Там все двери застеклены им.

— Так вот я тебе двери и дам! — рассердился Кох. — Может, ты ещё алтарь у меня попросишь — горшки расставлять?

— Лишнего мне не надо. Алтарь нам для горшков не требуется, — угрюмо и твёрдо сказал Курт. — Мне бы хоть горшки у вас достать.

— Господи, Боже мой! — горестно удивился Кох, рассматривая лицо Курта. — Ты что, садовником, что ли, работаешь?

— Я двадцать лет садовник, — с угрюмым достоинством сказал Курт.

— А дурак! — крикнул Кох. — Двадцать лет работаешь в садовниках, а дурак! Ишь ты! «Алтарь нам не требуется»... С кем ты разговариваешь, деревня? Карцера не нюхал?

Курт посмотрел на него, повернулся и твёрдо пошёл к двери.

— Стой! — крикнул Кох ему в спину. — Стой, дьявол! Слушай, ты что, дурак, что ли, совсем? Ты куда пришёл-то? Ты что, дура, деревня, у меня в кабинете вытворяешь? В солдатах служил?

— Ни в каких я ваших солдатах... — пробурчал Курт.

— Ну и дурак! Вот от этого и дурак, пришёл и выламывается, идиотика строит! — уже во всё горло заорал Кох. — Времени у меня нет, а то бы я тебя поучил... Да стой ты, чёрт! Куда пошёл опять? Пойдём вместе, сейчас выпишу ордер.

Отсюда Курт пошёл в музей восковых фигур.