Том 2. Поэзоантракт

Кто смерть, на жизнь напавшую, отторгСвоей любовью, — бархатной рапирой, —Какой тому пришлось вкусить восторг!Как он воспет вселенской вечной лирой!Бессмертен Аксель, спасший ИнгеборгСвоей любви благоуханной миррой!Чье чувство распустилось в сердце миррой,Тот, победив стихию, смерть отторг,Пусть вероломна память ИнгеборгИ пусть измены свежею рапиройОна пронзила Акселя, пусть: лиройВоспетые, их имена — восторг.Любовь всегда должна будить восторг,Благоухая терпко-пряной миррой,Звучать волшебно-звонко-пламной лирой,

И горе тем, кто светлую отторг:Проклятье поразит его рапирой, —Так проклята вовеки Ингеборг.О, радость жизни! солнце! Ингеборг!Будившая вокруг себя восторг!Разившая сердца взорорапирой!Упившаяся сердцем друга, — миррой, —Чей, как не твой, взор — Акселя отторг,Прославленного пламенною лирой!О бедный князь! взамен воспетья лирой —Ты возвратил бы лучше Ингеборг…Но нет, но нет! души твоей восторг,Которым смерть ты от нее отторг,Не понят ею. Не кадить бы мирройИзменнице, — пронзить ее рапирой.

Благословен, не тронувший рапирой:Он не был бы воспет вселенской лирой.Благословенна вспыхнувшая мирройДля Акселя, и ты, ты, Ингеборг,Проклятая, исторгшая восторгВ его душе, что смерть твою отторг!

1918 — VIII

Секстина V

В моей стране — разбои и мятеж,В моей стране — холера, тиф и голод.Кто причинил ее твердыне брешь?Кем дух ее кощунственно расколот?Надежда в счастье! сердце мне онежь!Я жить хочу! я радостен и молод!Меня поймет, кто, как и я, сам молод,

Кому претит разнузданный мятеж.Кто, мне подобно, молит жизнь: «Онежь!»Кому угрозен тиф и черный голод,Кто целен, бодр и духом не расколот,Кому отвратна в государстве брешь.Да, говорит о разрушеньи брешь…Живой лишь раз, единственный раз молод!И если жизни строй разбит, расколот,И если угнетает всех мятеж,И если умерщвляет силы голод,Как не воскликнешь: «Счастье! нас онежь!»Лишь грубому не нужен вскрик: «Онежь!»Ему, пожалуй, даже ближе брешь,Чем целостность: ему, пожалуй, голодОтраднее, чем сытость; он и молод

По-своему: вскормил его мятеж,И от рожденья грубый весь расколот.Ужасный век: он целиком расколот!Ему смешно сердечное: «Онежь!»Он, дикий век, он сам сплошная брешь.Его мятеж — разбойничий мятеж.Он с детства стар, хотя летами молод,И вскормлен им царь людоедов — Голод.Но он умрет, обжора жирный Голод,Кем дух людской искусственно расколот!И я, и ты, и каждый будет молод!И уж не мы судьбе, она: «Онежь!» —Воскликнет нам. Мы замуравим брешьИ против грабежа зажмем мятеж!

Секстина VI