Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести

— Цветов насажаете, а колхоз разоренный, — неожиданно сказала Раиса скучным голосом. — Еще сколько домов строить, и скотного двора нет — скотина зимой на улице померзнет…

— Дома построят. И новый двор будет, — ответила Груня.

Она глядела куда-то вдаль — ей вспомнился весенний день, розовый кусочек разбитого блюдца, скворец над пожарищем и незнакомый человек в кителе, важный, спокойный человек с усталыми глазами… Груня снова услышала сказанные тогда слова:

«…Избы будут новенькие… желтые, со смолкой. Засверкают окнами. И стадо пойдет по деревне… И петухи запоют. И скотный двор новый поставим, со стойлами… Только очень крепко работать надо!»

— И новый двор поставим, — повторила Груня вслух, — со стойлами. И школа будет. К осени.

— Говорит, будто она знает! — засмеялась Стенька. — Тебе-то откуда знать?

— Да уж я знаю! — загадочно улыбнулась Груня, — я все знаю.

Протекло несколько светлых, задумчивых минут. Налетел ветерок, зашуршали, зашумели березовые листья над головой…

Груня вскочила, взяла грабли, подняла клок сена, помяла в руках:

— Думается — поспело. Наверно, убирать пора. Ромашка, погляди, ты лучше понимаешь!

Ромашка важно пощупал сено — почти невесомые стебельки ломались в руках.

— Пора, — сказал он.

И взялся за грабли.

1947

Федя и Данилка

ГДЕ ОНИ ЖИВУТ

Федя Бабкин и Данилка Цветиков живут в Крыму, в колхозе.

Колхоз со всех сторон окружен горами. Куда ни посмотришь, всюду горы.

Самая большая гора сверху донизу заросла лесом. Она круглая, будто мохнатая шапка великана. Рядом с ней — другая гора, совсем на нее не похожая. Она поднимается из леса голыми зубцами, — целая гряда острых, каменистых вершин. И вершины эти снизу кажутся то серыми, то синими, то лиловыми. Самый острый и высокий зубец похож на человека. Будто сидит человек, склонив голову, и думает о чем-то.

Но это Данилке кажется, что скала похожа на человека. А Федя говорит, что никакого человека там нет, а просто торчат голые камни над лесом.

За этими горами еще горы. Летом они сухие и желтые. А сейчас, пока весна, всюду зеленеет нежная веселая трава. В долинах, где побольше влаги, цветут дикие тюльпаны. Будто маленькие красные и желтые огоньки разбросаны по склонам. А если поднимешься повыше на горы, то там встретят тебя коротконогие желтые крокусы и лиловые фиалки.

Данилка часто приносит с гор цветы. А Федя цветы собирать не любит. Он как только заберется повыше, то и смотрит, где пасутся лошади. И рад-радешенек, если пастух Иван Никанорыч велит отвести лошадь в колхоз. Сидеть на теплой спине лошади и мчаться по крутой тропинке — это Феде самое веселье!

А Данилка — вот чудной человек! — к лошади даже подойти боится.

Но больше всего оба они любят море. Чуть согреется весной синяя вода, все колхозные ребята уже плавают и ныряют в заливе. И Федя тоже плавает и ныряет, ловит маленьких крабов, гоняется за медузами, борется с волнами, когда немножко разыграются. А Данилка плещется у берега. Или зайдет в море по пояс и глядит в глубину — что там растет на дне морском? Кто живет там в водорослях? Водоросли весной нежные, мягкие, зеленые. Будто зеленый лужок стелется под хрустальной водой.

ХАМСА

Крепко дружили Федя и Данилка. Но как-то раз они поссорились и чуть было совсем не раздружились. Еще с вечера, когда Федя ложился спать, мать сказала:

— Нынче море расходилось, большой прибой. Люблю, когда море шумит!

— А что же хорошего? — ответила ей тетя Фрося, отцова сестра. — Шумит и шумит день и ночь, отдыху ему нет. От этого шума одна скука.

«И вовсе не скука, — хотел сказать Федя, — море шумит весело!..»

Но не успел, уснул.

Утром Федя проснулся и сразу услышал, что море бушует еще сильнее. Он вскочил, вышел на крыльцо. На узкой террасе под черепичным навесом еще дремала прохладная тень. Но в маленький двор уже пробралось солнце.

Дом, где живут Бабкины, низенький, длинный, под черепичной крышей, как и все дома в колхозе. Он отступил от дороги, взобрался повыше на склон горы и посматривает оттуда на деревенскую улицу светлыми промытыми окнами.

Из этого дома далеко видно. Половину деревни видно, колхозные виноградники на склонах. И море видно. Только выйдешь из хаты, ступишь на каменные ступеньки, а в глаза тебе так и сверкнет синяя вода.

Море не очень близко: надо всю улицу пробежать, потом спуститься с горы по крутой тропинке. Но отсюда, с крыльца, оно видно от берега до горизонта, до той тоненькой серебряной черты, где вода доходит до неба, а небо спускается к воде.

Сегодня Федя сговорился с Данилкой идти на гору Теп-Сель. На Теп-Селе давно уже работает камнедробилка. Интересно, что же стало там с горой?

Отец сидел на камне во дворе и точил мотыгу.

— Куда нацелился? — спросил он у Феди.

— Никуда, — ответил Федя, — на море смотрю.

Отец не велит Феде ходить в горы: свалится еще куда-нибудь с кручи, сорвется и не найдешь тогда. Поэтому Федя ничего не сказал ему про Теп-Сель.

Разговор услышала тетя Фрося. Она сидела около глиняной печки, сложенной во дворе, и чистила картошку. А возле нее толклись гуси и все норовили стащить картофелину из миски.