Том 2. Советская литература

Подавляющее большинство нашей читательской массы не избаловано свободным временем. Очень многие читают для того, чтобы отдохнуть, развлечься. Отсюда — стремление к чтению увлекательному;читатель жаждет «печатной забавы»; он хочет, отдыхая и увлекаясь, без особого напряжения впитать в свой мозг максимум ценного и полезного.

Две основные линии, по которым «Следопыт» должен идти, можно охарактеризовать так: линия насыщенного подлинным образовательным содержанием политического авантюрного романа и линия романа научно-фантастического, также насыщенного знанием.

Оба эти жанра — давние; изобрела их буржуазия.

Первый жанр — авантюрный

— вырос на одном из существеннейших корней капитализма. Капитализм, особенно в эпоху его зарождения, шел от авантюрной торговли, колониальных завоеваний, прокладки путей сообщения и т. д. Мореход, пионер всякого рода дебрей, исследователь и завоеватель населения добываемых земель — вот каких людей жаждала воспитать быстро растущая Англия, последовавшие за ней в своем колониальном развитии Франция и Германия, да и все остальные молодые капиталистические державы.

Авантюрно-следопытческий роман был выражением этого огромного подъема завоевательно-колонизаторской энергии буржуазии. Очень характерно, что художественное запечатление этого подъема развернулось, главным образом, по линии литературы для юношества. Этим самым буржуазия способствовала процессу отрывания от мирной тепличной жизни у домашнего очага возможно большего количества молодежи, которую можно было бросить в ряды командного состава флота и колониальных армий и в разного рода псевдонаучные экспедиции и путешествия, которые все, в конце концов, имели одну и ту же цель — всемерно расширить круг эксплуатируемых крупным капиталом земель и народов.

Буржуазия, в особенности в то время, не любила ходить без маски. Поэтому колониальная авантюра, жадная, презиравшая культурно ниже стоящего человека, беспощадная в своей пропаганде храбрости, жестокости и находчивости, подслащивала свою деятельность то христиански-миссионерским гнусавым сюсюканием, то ссылкой на врачебную помощь и всякие другие «культурные услуги» туземцам, то интересами так называемой «чистой науки». Спору нет: среди великих следопытов буржуазии находились иногда искренние друзья человечества и служители науки. Тем не менее вред, приносившийся ими, во много раз превосходил объективную пользу, которая получалась от их деятельности.

Отмирает ли для нас этот авантюрный следопытческий роман? Нисколько и никак. Вслед за Лениным мы научились тому, что великая революция, в которой мы так кровно заинтересованы и в которой мы играем такую существенную роль, произойдет благодаря слиянию двух гигантских факторов: пролетарской революции в наиболее цивилизованных капиталистических странах Запада и могучего, часто очень разнородного, в отсталых формах протекающего восстания колониальных и полуколониальных народов ¹.

Здесь-то и открывается перед нами гигантская перспектива. Нам нужно изучать — по возможности путем прямых путешествий или, на худой конец, путем штудирования очень хороших книг — действительное состояние общества в самых различных местах земного шара. Не только там, где мы уже знаем о наличии революционных движений (Индия, Египет, Ява, раздираемый и потрясаемый политическими бурями Китай), но и там, откуда доносятся к нам лишь самые смутные, темные слухи (Индокитай, Мадагаскар и другие страны). Вообще вся карта мира, куда бы мы ни ткнули пальцем, зовет к исследованию того, как мучатся там многочисленные рабы своих или европейских владык, как закипает в них мысль о восстании. Дошла ли до них весть о Ленине и Октябре? В каких условиях начинается или уже растет революционная мысль?

Какую из колониальных стран мы ни возьмем, везде встретится приблизительно одинаковая расстановка движущих социальных сил (изменяющаяся, конечно, в зависимости от социально-экономического развития в данной стране). Осевым стержнем, бродильным ферментом служит начинающееся, иногда малозначительное движение слоев, наиболее соответствующих пролетариату, его предшественников — бедняков-скотоводов, земледельцев, рабов и полурабов, иногда зачаточного фабричного пролетариата. Наряду с этим — борьба местной аристократии за самостоятельность с лозунгами: «такая-то земля для такого-то народа», что в переводе на практический язык означает: «для господствующих классовэтого народа». Нередко при этом выделяется буржуазия, которая, начиная расти, остро ненавидит конкурентов-иностранцев, вступает иногда в конфликт со своим собственным феодалом и стремится втянуть в борьбу трудящихся, чтобы обмануть их потом.

Маневрировать среди всех этих сил — задача чрезвычайно сложная. Не всегда можно отказывать в симпатии движению национально-революционного характера только потому, что оно не проникнуто пролетарскими началами. Но и никогда нельзя полностью ему доверяться.