Том 2. Стихотворения

На телогрейке свежие белилаИ точки с запятыми кувырком.И красила она и веселилаСвоих подруг калужским говорком.— Чаво? — Да ничаво! — Куды Кудыкина?— Сяледку привязли. Бярем? — Бярем! —Вдруг сочинила, будто Люда ЗыкинаРаботала когда-то маляром.— А я хотела тоже быть певицей,Чтоб, как она, народ увеселять,Но помешал парнишка смуглолицый.«Брось пение, — сказал, — пойдем гулять!»Смеются, смело зубы обнажают,Дают простор душе своей простой.И кажется, чуть-чуть воображают,Что им доверен дом, где жил Толстой.— Девчонка, калужаночка бедовая,С разлетом удивительных бровей,Стена-то у тебя теперь как новая.— Ты прав, товарищ! Но любовь — новей!Бок о бок тесно жмутся ведра с краской,Осталось красить только полчаса.

Кончай работу! Сердце бредит лаской,Любовь восходит на свои леса!1982 

Руки

Руки виноградарей,Руки сталеваров,Пальцы ненаглядные,Крепость тыловая.Власть необоримая,Звоном налитая,Выкриком: — Бери меня,Я твой пролетарий!Руки возле блюминга,Возле огнепада,Любите не любите,Но работать надо.Руки в апатите,В блестках горных руд.Хотите не хотите,Всему хозяин труд!Руки для таскиПушек, батарей,

Руки для ласкиЖен и матерей.Руки для восстания,Руки для борьбы.Песня у них старая:— Мы не рабы!У станков не вы ли этоВ утреннюю рань?Ах, как смело вылетелаЛенинская длань!1982 

* * *

Давно мне говорил Асеев,Слова куда-то вдаль бросая:— Кого история отсеет,Кого история оставит.Тогда он был белей Эльбруса,Что говорил, все это правда:— Поэзия не любит трусов,Поэзия — деянье храбрых.Подтянутый и моложавый,Ценил он все своим тарифом:

— Поэзия — моя держава,Опричники и слуги — рифмы!— Поэзия — мое спасенье! —И я твержу, взгляд вдаль бросая:— Кого история отсеет,Кого история оставит!1982 

* * *

В природе любая материя,Замечено мною давно,Уходит от угнетения,И мне это тоже дано.Какая-то смертная муха,Попав в западню паука,Усилием тела и духаРвет подлые сети силка.На что уж улита, которойБог не дал хороших мозгов,При мне и, представьте, что скороИзбавилась от врагов.А я со своим лабиринтомИзвилистого вещества

Промямлю трусливо «Берите»?В толстовцы пойду? Черта с два!1982 

* * *

Немало Гомер понимал,Легко разбирался во многом,Как мудро он мир обнималРазмером размеренно-строгим!Когда я у моря стою,У древней и каменной гривы,Гекзаметр Гомера пою —Прибои, приливы, отливы.Когда окажусь среди звезд,Один на один со Вселенной,Гомер предо мной во весь ростВстает красотою нетленной.И все выкрутасы стиха,Увечья его и калечьяВдруг сыплются, как шелуха,Пред ясной, естественной речью.1982 

* * *