Том 2. Стихотворения 1820-1826

В стране, где Юлией венчанныйИ хитрым Августом изгнанныйОвидий мрачны дни влачил;Где элегическую лируГлухому своему кумируОн малодушно посвятил;Далече северной столицыЗабыл я вечный ваш туман,И вольный глас моей цевницыТревожит сонных молдаван.Всё тот же я – как был и прежде,С поклоном не хожу к невежде,С Орловым¹ спорю, мало пью,Октавию² – в слепой надежде –Молебнов лести не пою.И дружбе легкие посланьяПишу без строгого страданья.

Ты, коему судьба далаИ смелый ум и дух высокий,И важным песням обрекла,Отраде жизни одинокой;О ты, который воскресилАхилла призрак величавый,Гомера музу нам явил³И смелую певицу славыОт звонких уз освободил, –Твой глас достиг уединенья,Где я сокрылся от гоненьяХанжи и гордого глупца,И вновь он оживил певца,Как сладкий голос вдохновенья.Избранник Феба! твой привет,Твои хвалы мне драгоценны;Для муз и дружбы жив поэт.

Его враги ему презренны –Он музу битвой площаднойНе унижает пред народомИ поучительной лозойЗоила хлещет – мимоходом.

Кинжал^*

    Лемносский бог тебя сковал    Для рук бессмертной Немезиды,Свободы тайный страж, карающий кинжал,Последний судия Позора и Обиды.Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,  Свершитель ты проклятий и надежд,    Ты кроешься под сенью трона,    Под блеском праздничных одежд.  Как адский луч, как молния богов,Немое лезвие злодею в очи блещет,    И, озираясь, он трепещет

      Среди своих пиров.Везде его найдет удар нежданный твой:На суше, на морях, во храме, под шатрами,    За потаенными замками,    На ложе сна, в семье родной.Шумит под Кесарем¹ заветный Рубикон,Державный Рим упал, главой поник Закон;    Но Брут восстал вольнолюбивый:Ты Кесаря сразил – и, мертв, объемлет он    Помпея мрамор горделивый.Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:    Презренный, мрачный и кровавый,    Над трупом Вольности безглавой    Палач уродливый возник.Апостол гибели², усталому Аиду    Перстом он жертвы назначал,    Но вышний суд ему послал

    Тебя и деву Эвмениду³.О юный праведник, избранник роковой,    О Занд⁴, твой век угас на плахе;    Но добродетели святой    Остался глас в казненном прахе.В твоей Германии ты вечной тенью стал,    Грозя бедой преступной силе –    И на торжественной могиле    Горит без надписи кинжал.

Эпиграмма («Хоть впрочем он поэт изрядный…»)^*

«Хоть, впрочем, он поэт изрядный,Эмилий¹ человек пустой».– «Да ты чем полон, шут нарядный?А, понимаю: сам собой;Ты полон дряни, милый мой!»

В. Л. Давыдову^*