Том 2. Стихотворения 1820-1826

Клеопатра

Царица голосом и взоромСвой пышный оживляла пир,Все, Клеопатру славя хором,В ней признавая свой кумир,Шумя, текли к ее престолу,Но вдруг над чашей золотойОна задумалась — и долуПоникла дивною главой.И пышный пир как будто дремлет.И в ожиданье всё молчит...Но вновь она чело подъемлетИ с видом важным говорит:«Внемлите мне: могу равенство

Меж вас и мной восстановить.В моей любви для вас блаженство,Блаженство можно вам купить:Кто к торгу страстному приступит?Свои я ночи продаю.Скажите, кто меж вами купитЦеною жизни ночь мою?»Она рекла. Толпа в молчанье.И всех в волнении сердца.Но Клеопатра в ожиданьеС холодной дерзостью лица:«Я жду,— вещает,— что ж молчите?Иль вы теперь бежите прочь?Вас было много; приступите,Торгуйте радостную ночь».И гордый взор она обводитКругом поклонников своих...

Вдруг — из рядов один выходит,Вослед за ним и два других.Смела их поступь, ясны очи.Царица гордо восстает.Свершилось: куплены три ночи...И ложе смерти их зовет.И снова гордый глас возвысила царица:«Забыты мною днесь венец и багряница!Простой наемницей на ложе восхожу;Неслыханно тебе, Киприда, я служу,И новый дар тебе ночей моих награда,О боги грозные, внемлите ж, боги ада,Подземных ужасов печальные цари!Примите мой обет: до сладостной зариВластителей моих последние желаньяИ дивной негою и тайнами лобзанья,Всей чашею любви послушно упою...

Но только сквозь завес во храмину моюБлеснет Авроры луч — клянусь моей порфирой,—Главы их упадут под утренней секирой!»Благословенные священною рукой,Из урны жребии выходят чередой,И первый Аквила, клеврет Помпея смелый,Изрубленный в боях, в походах поседелый.Презренья хладного не снес он от женыИ гордо выступил, суровый сын войны,На вызов роковых последних наслаждений,Как прежде выступал на славный клик сражений.Критон за ним, Критон, изнеженный мудрец,Воспитанный под небом Арголиды,От самых первых дней поклонник и певецИ пламенных пиров и пламенной Киприды.Последний имени векам не передал,Никем не знаемый, ничем не знаменитый;

Чуть отроческий пух, темнея, покрывалЕго стыдливые ланиты.Огонь любви в очах его пылал,Во всех чертах любовь изображалась —Он Клеопатрою, казалося, дышал,И молча долго им царица любовалась.

«Тимковский царствовал — и все твердили вслух...»

Тимковский царствовал — и все твердили вслух,Что в свете не найдешь ослов подобных двух.Явился Бируков, за ним вослед Красовский:Ну право, их умней покойный был Тимковский!

Графу Олизару