Читаем Том 2. Стихотворения 1850-1873 полностью

Том 2. Стихотворения 1850-1873

Верхняя часть листа рукописи с 1-3-й строками стихотворения оторвана. После текста помета: «Каменный остров. 28 июля».

Датируется 28 июля 1852 г. На Каменном острове (СПб.) поэт жил с июня по сентябрь 1852 г.

В последней строфе обращение к Е. А. Денисьевой.

А. А. Фет заметил словосочетание «поют деревья»: «…деревья поют у г. Тютчева! Не станем, подобно классическим комментаторам, объяснять это выражение тем, что поют сидящие на деревьях птицы, — это слишком рассудочно; нет! нам приятнее понимать, что деревья поют своими мелодическими весенними формами, поют стройностию, как небесные сферы. Зато каким скачком рвется вперед, со второго куплета, лиризм стихотворения, и без того погружающего читателя с первого полустишия в море весеннего восторга. Стихотворение — все чувство, все восторг, но и в нем, при последнем куплете, поэт не ушел от вечной рефлексии. Чувствуешь, что и в минуту наслаждения природой, он ясно видит причину своего восторга» (Фет. С. 76–77).

Р. Ф. Брандт был более сдержан в оценке: «В этой пьеске, не лишенной красоты и силы, мне не нравятся повторения: «воды блещут» (стр. I) и «блещут воды» (II-я), «мир… Избытком жизни упоен» (II-я) и «в избытке упоенья» (III-я). Странно, затем, что здесь «поют деревья»: по Фету, они поют, должно быть, «своими мелодическими весенними формами» — он, кажется, прав, что нечего думать о поющих в ветвях птицах» (Материалы. С. 53–54).

Д. С. Дарский увидел в стихотворении «религию Тютчева»: «Как далеко отошел он, повинуясь внушениям инстинктов, от истощенных византийских ликов, от святынь сверхжизненных и неприступных. Теперь ему ближе стал ясный мир эллинских богов. Возвращаясь к божественной природе, Тютчев стремился перестроить себя на древний лад» (Дарский. С. 72–73) (

А. Ш.).

«ЧАРОДЕЙКОЮ ЗИМОЮ…»

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 30. Л. 5.

Первая публикация — Изд. СПб., 1886. С. 196; затем — Изд. 1900. С. 201.

Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 283^*.

В автографе перед текстом дата: «31-го декабря 1852». В 3-й строке слово «пеленою» исправлено на «бахромою»: «И под снежной бахромою». До правки 5-я строка читалась как: «Чудной роскошью блестит», после правки: «Чудной жизнью он блестит». Первоначальный вариант 15-й строки: «Бессознательной красой» Тютчев исправил на: «Ослепительной красой». С прописной буквы написано слово «Зима». Особенности авторской пунктуации — тире в конце 2-й, 5-й, 7-й, 12-й строк и многоточие в конце 10-й.

В изданиях представлены разночтения 9-й строки, обусловленные, вероятно, неточным чтением автографа. В обоих изданиях дается вариант 14-й строки: «Он лишь вспыхнет и заблещет» (в автографе: «Он весь вспыхнет и заблещет»). Ни одно издание не воспроизводит написание с прописной буквы слова «Зима», как в автографе.

Датируется 31 декабря 1852 г., согласно авторской помете. Написано в Овстуге (А. Ш.).

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Автограф неизвестен.

Список — Альбом Тютчевой (с. 152).

Первая публикация — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 38. Вошло в

Изд. 1854. С. 38–39; Изд. 1868. С. 145; Изд. СПб., 1886. С. 219; Изд. 1900. С. 221.

Печатается по первой публикации.

Датируется не ранее второй половины 1852 г., ибо отсутствует в Сушк. тетради, и не позднее начала 1854 г.

В списке в конце 6-й строки нет тире, а в начале 11-й строки после «О» поставлена запятая. В 12-й строке «ты» перемещено в середину и после «и» поставлена запятая: «Блаженство ты и, безнадежность».

Относится к «денисьевскому» циклу. Занимает в нем особое место, так как здесь выражен характер «последней» любви Тютчева, в которой гротескно слились противоположности («блаженство и безнадежность»).

И. С. Аксаков обратил особое внимание на то, что в любовной лирике Тютчева «ни тени цинического ликования, нескромного торжества, ветреной радости: что-то глубоко-задушевное, тоскливо-немощное звучит в этом отделе его поэзии» (Биогр. С. 104). Л. Н. Толстой отметил «Последнюю любовь» буквами «Т. Ч.» (Тютчев. Чувство) (ТЕ. С. 147). Д. С. Мережковский, процитировав третью строфу стихотворения, скажет, что «мы почти не знаем об этой любви; нам осталось от нее только несколько песен, ни с чем не сравнимых в русской, а может быть, и во всемирной поэзии» (Мережковский. С. 110).

Связь с творчеством Г. Гейне увидел в этом тексте В. В. Набоков: «Однако еще в 1832 г. Тютчев (в стихотворении «Silentium!» <…>) ввел музыкальный ритм смешанного, или нерегулярного размера, которым он воспользовался также в своей вдохновленной Гейне «Последней любви» (Набоков В. В. Заметки о просодии // Набоков В. В. Комментарии к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Приложение 11. СПб., 1998. С. 788) (А. А.).