Том 2. Стихотворения 1961–1972

Черта под чертою. Пропала оседлость:шальное богатство, веселая бедность.Пропало. Откочевало туда,где призрачно счастье, фантомна беда.Селедочка — слава и гордость стола,селедочка в Лету давно уплыла.Он вылетел в трубы освенцимских топок,мир скатерти белой в субботу и стопок.Он — черный. Он — жирный. Он — сладостный дым.А я его помню еще молодым.А я его помню в обновах, шелках,шуршащих, хрустящих, шумящих, как буря,и в будни, когда он сидел в дураках,стянув пояса или брови нахмуря.Селедочка — слава и гордость стола,селедочка в Лету давно уплыла.Планета! Хорошая или плохая,не знаю. Ее не хвалю и не хаю.

Я знаю немного. Я знаю одно:планета сгорела до пепла давно.Сгорели меламеды в драных пальто.Их нечто оборотилось в ничто.Сгорели партийцы, сгорели путейцы,пропойцы, паршивцы, десница и шуйца,сгорели, утопли в потоках летейских,исчезли, как семьи Мстиславских и Шуйских.Селедочка — слава и гордость стола,селедочка в Лету давно уплыла.

СЛУЧАЙ

Торопливо взглядывая на небо,жизнь мы не продумывали наново:облака так облака.Слишком путь-дорога далека.Поглядим — и вновь глаза опустим,пожуем коротенький смешоки ремень какой-нибудь отпустим:слишком врезался в плечо мешок.

Небо — было. Это, в общем, помнили.Знали! И не приняли в расчет.Чувствовали. Все-таки не поняли.Нечет предпочли ему и чет.Где-то между звездами и нами,где-то между тучами и снамислучай плыл и лично все решали собственноручно совершал.

«Круги на воде…»

Круги на воде:здесь век затонул.Я — круг на воде.Кольца на пне:год прошел.Я — кольцо на пне.Круги в глазах:пробил миг.Я кружусь в глазах.

Круги на бумаге:это мишень.Пуля войдет в меня.

«Неча фразы…»

Неча фразыподбирать.Лучше сразупомирать:выдохнутьи не вдохнуть,не вздохнуть, не охнуть,линию свою догнуть,молчаливо сдохнуть.Кончилось твое кино,песенка отпета.Абсолютно все равно,как опишут это.Все, что мог, — совершено,выхлебал всю кашу.

Совершенно все равно,как об этом скажут.

ХОРОШАЯ СМЕРТЬ

И при виде василькаи под взглядом василискаговорил, что жизнь — легка,радовался, веселился,улыбался и пылал.Все — с улыбочкой живою.Потерять лицо желалтолько вместе с головою.И, пойдя ему навстречу,в середине бодрой речи,как жужжанье комара,прервалась его пора,время, что своим считал…Пять секунд он гаснул, глохнул,воздух пальцами хватал —рухнул. Даже и не охнул.

«Как жалко он умирал! Как ужасно…»