Том 20. Избранные письма 1900-1910

Не скучайте, любезные братья и сестры, что жизнь ваша проходит в тяжелых условиях, а постарайтесь наилучшим образом жить в этих условиях, и скорбь ваша в радость обратится. Довелось мне видеть возвращенных из Сибири декабристов, и знал я их товарищей и сверстников, которые изменили им и остались в России и пользовались всякими почестями и богатством. Декабристы, прожившие на каторге и в изгнании духовной жизнью, вернулись после 30 лет бодрые, умные, радостные, а оставшиеся в России и проведшие жизнь в службе, обедах, картах были жалкие развалины, ни на что никому не нужные, которым нечем хорошим было и помянуть свою жизнь. Казалось, как несчастны были приговоренные и сосланные и как счастливы спасшиеся, а прошло 30 лет, и ясно стало, что счастье было не в Сибири и не в Петербурге, а в духе людей, и что каторга и ссылка, неволя было счастье, а генеральство и богатство и свобода были великие бедствия. Так-то и вы, милые братья: не живите кое-как до тех пор, пока выпустят, а живите во всю свою духовную силу, любя друг друга, любя врагов, во всем с радостью покоряясь воле бога, и в Якутской области жизнь будет рай, и поминать ее будете с радостью. Простите.

Брат ваш

Лев Толстой.

24. В. Г. Черткову

1901 г. Марта 7. Москва.

Сведения в «Vorwärts»^* совершенно справедливы за исключением артиллерии. Но то, что боевые патроны были выданы войскам — справедливо. Самое замечательное в этом движении то, что народ на стороне студентов, или, скорее, на стороне выражения неудовольствия. Ко мне ходят рабочие и пишут мне, также и студенты, и я говорю всем одно: для блага людей нужно прежде всего их единение между собой, и потому чем больше общения, взаимного сочувствия, тем лучше. Но надо соединяться не во имя вражды, а во имя взаимной любви; если же это единение кажется опасным и вредным некоторым людям, то тем хуже для них. Мы и их призываем к тому же общению.

Мне страшно за то сочувствие, которое мне выражают, — боюсь дурно или вовсе не воспользоваться им^*.

Я чувствую себя физически гораздо [лучше]. Духовно желал бы быть лучше.

Письма ваши и Ames’a получил;^* буду отвечать после.

7 марта 1901 г.

О том, что люблю вас, повторяю, хотя это не нужно.

25. Л. Д. Вяземскому

1901 г. Марта середина. Москва.

Уважаемый князь Леонид Дмитриевич!

Мужественная, благородная и человеколюбивая деятельность ваша 4-го марта перед Казанским собором известна всей России^*.

Мы надеемся, что вы так же, как и мы, относите выговор, полученный вами от государя^* за эту деятельность, только к грубости и жестокости тех людей, которые обманывают его. Вы сделали доброе дело, и русское общество всегда останется вам благодарным за него.

Вы предпочли отдаться чувству негодования против грубого насилия и требованиям человеколюбия, а не условным требованиям приличия и вашего положения, и поступок ваш вызывает всеобщее уважение и благодарность, которые и мы выражаем вам этим письмом^*.

Лев Толстой.

26. В редакции газет

1901 г. Марта середина. Москва.

Господин редактор,

Не имея возможности лично поблагодарить всех тех лиц, от сановников до простых рабочих, выразивших мне, как лично, так и по почте и по телеграфу, свое сочувствие по поводу постановления Святейшего синода от 20–22 февраля^*, покорнейше прошу вашу уважаемую газету поблагодарить всех этих лиц, причем сочувствие, высказанное мне, я приписываю не столько значению своей деятельности, сколько остроумию и благовременности постановления Святейшего синода^*.

Лев Толстой.

27. В. Г. Черткову

1901 г. Марта 30. Москва.

Сейчас получил ваше письмо № 16, милый друг Владимир Григорьевич, и устыдился за то, что мало писал вам, и за друзей. Буду настаивать, чтобы они писали вам еженедельно^*. Пусть это письмо, 30-го старого стиля, будет началом.

У нас происходит вот что. Назначенный Ванковский^* действует неопределенно; одни думают, что к хорошему, другие — обратно. Я ничего не знаю. В Петербурге, говорят, большое возбуждение в обществе. В Москве, мне кажется — тоже. Гектографированной литературы, ходящей по рукам, масса, но мало интересного. Мое обращение к «Царю и его помощникам» послано, кажется, 26-го ему и великим князьям и министрам^*. О судьбе его ничего не знаю. Письмо Софьи Андреевны напечатано с письмом Антония^*. Письма ко мне увещательные от лиц, считающих меня безбожником, вызвали меня к тому, чтобы написать ответ на постановление Синода. Эти дни писал, кажется кончил. Прежде всего пошлю вам^*.

Здоровье мое хорошо. Письма, полученные по случаю отлучения, все нельзя копировать. Их сотни, но попрошу Дунаева или Буланже сделать выборку и послать вам.