Том 24. Письма 1895-1897

…через час после твоего ухода. — М. П. Чехова посещала Чехова в клинике ежедневно. О его состоянии она писала брату М. П. Чехову в Ярославль: «Сегодня пятый день, как наш Антон лежит в клиниках у Остроумова по внутренним болезням. У него обычное кровохарканье достигло в нынешнем году maximum’а. К нему кроме меня и Вани никого не пускают, запретили разговаривать совершенно. Он совсем лежит в постели, но, кажется, ему теперь лучше, меньше кашляет, но кровохарканье не прекращается. Он сам струсил должно быть сильно, что подчиняется всевозможным строгостям в клиниках. Я бываю у него каждый день и страшно боюсь, чтобы не случилось чего серьезного, сердце не покойно. Обещают, по словам Антона, выпустить его в страстную субботу. Мать и отец пока еще ничего не знают, думаем подождать им говорить. Я, если Антону будет лучше, поеду домой в субботу Лазареву 6 числа <…> О болезни буду еще писать, не беспокойся и не пиши об этом ничего родителям, может быть, бог даст всё кончится благополучно» (Музей-заповедник А. П. Чехова. Мелихово).

1956. Л. А. АВИЛОВОЙ

28 марта 1897 г.

Печатается по тексту: Письма, т. V, стр. 30, где опубликовано впервые, по автографу. Автограф неизвестен.

Ваши цветы не вянут ~ Мне легче, крови меньше… — Л. А. Авилова была у Чехова в клинике 25 марта и второй раз 26 марта, в день своего отъезда в Петербург. Об этих посещениях см. ее воспоминания «А. П. Чехов в моей жизни» ( Чехов в воспоминаниях, стр. 257–268).

1957. Р. Ф. ВАЩУК

28 марта 1897 г.

Печатается по автографу ( ГЛМ

). Впервые опубликовано: «Молодая гвардия», 1957, № 1, стр. 206.

Год устанавливается по письму Р. Ф. Ващук, на которое Чехов отвечает, и по ее ответному письму (см. ниже); на них пометы Чехова: «97, III» ( ГБЛ).

Вместо того, чтобы сердиться, Вы повнимательнее прочтите мое письмо. — Р. Ф. Ващук писала Чехову в ответ на его письмо от 27 марта: «Милостивый государь! От всей души благодарю Вас за Ваше искреннее мнение и совет. Я ожидала меньшего. Я ожидала, что Вы скажете мне: бросьте это дело, для него у Вас нет ни ума, ни дарования. Вы еще снисходительны и даже разрешаете писать мне, потому что это доставляет мне удовольствие и к тому же из удовольствия может выйти и польза, научусь правильно ставить знаки препинания. Это благодаря моей молодости Вы так снисходительны: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, да и потешиться может с пользой. Очень остроумный способ — соединить полезное с приятным, вроде детской игры в кубики с азбукой, и картинки складываются, и буквы в то же время выучиваются. Действительно игра в литературу может доставлять удовольствие, но только в том случае, если веришь в нее, если силой воображения преобразишь игру в действительность. Но после холодной воды, которую Вы вылили на мои жаркие мечтания, я уже навсегда откажусь от этого милого удовольствия, даже несмотря на приятную перспективу выучиться знакам препинания. Для этого существует более радикальная мера — повторение правил о них. Вы подумаете вероятно, что во мне говорит оскорбленное самолюбие непризнанного автора, нет, меня только огорчает, что Вы вместо прямого искреннего ответа вдались в мелочи и нанесли несколько булавочных уколов. Ваше позволение писать обиднее самого сурового приговора, я ожидала больше сердца и великодушия.

Простите мою смелость и даже, может быть, дерзость.

Римма Ващук.

Желаю скорейшего выздоровления».

К этому письму относится позднейшая запись Р. Ф. Ващук: «Я была тогда гимназисткой, болезненно самолюбивой и обидчивой девчонкой. Рассказ мой, одобренный Чеховым, не только не попал в печать, но был затерян в редакции журнала „Мир божий“, о чем я страшно сожалею из-за отметок, сделанных рукою моего любимого писателя» ( ГЛМ).

На письмо Чехова Ващук ответила: «Милостивый государь Антон Павлович! Я могу только смиренно просить у Вас прощения за свою резкость и необдуманность. Я написала Вам под первым впечатлением и раскаялась в своем письме еще до получения Вашего ответа, раскаялась, когда, успокоившись, перечитала и вникла в смысл Вашего письма. Я ожидала, что Вы дадите мне хороший отпор и покорно ждала его, как должного наказания, но Ваша доброта тронула и пристыдила меня больше всяких строгих слов. Мне теперь так больно и совестно своей глупости и неблагодарности, тем более совестно, что Вы, больной, через силу принуждены были отвечать на мое глупое письмо. Я не знаю, как поблагодарить Вас за Вашу доброту. Еще раз прошу прощения в своей резкости, я глубоко сожалею о ней. Дай Вам бог поскорее поправиться. Римма Ващук» ( ГБЛ).

1958. А. С. СУВОРИНУ

29 марта 1897 г.

Телеграмма.

Печатается по подлинному телеграфному бланку ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано неполностью: Дн. Суворина, стр. 153.

Датируется по помете на телеграфном бланке: Москва, 29 марта 1897 г., 7 ч. 15 м. пополудни.