Том 25. Наш общий друг. Книги 3 и 4

— Удивительно, как складывается моя жизнь! — продолжал он сквозь слезы. — Сколько я ни стараюсь выбиться в люди, на каждом шагу какая-нибудь помеха, хотя винить самого себя мне не в чем! Мало того, что было, — теперь на мое доброе имя ляжет тень из-за сестры, которая наверняка будет замешана в эту историю, если мои подозрения правильны. И чем хуже все для вас сложится, тем труднее мне будет добиться, чтобы мое имя не связывали с вашим.

Утерев глаза и тяжело вздохнув над своими злоключениями, он повернулся и пошел к двери.

— Но все равно, я добьюсь положения в обществе и никому не позволю тащить меня назад. С сестрой покончено, с вами тоже. Если я настолько мало для нее значу, что ей ничего не стоит подрывать мою репутацию, пусть идет своим путем, а я пойду своим. Виды на будущее у меня отличные, и я воспользуюсь ими один. Мистер Хэдстон, я не буду взывать к вашей совести, так как мне неизвестно, что ее отягчает. Но что бы это ни было, надеюсь, вы поймете необходимость прекратить всякое знакомство со мной и найдете утешение в том, что обелите всех, кроме себя. Через несколько лет я стану на место теперешнего старшего учителя в нашей школе. Учительница у нас женщина незамужняя, и хотя по годам она старше меня, я, может быть, женюсь на ней со временем. Таковы мои планы… если вам хоть сколько-нибудь интересно знать, какими путями я рассчитываю добиться приличного положения в обществе. И наконец, если у вас есть чувство вины передо мной и желание хоть чем-то искупить ее, подумайте о том, каким почтенным человеком вы могли бы стать сами и как вы исковеркали свою жизнь.

Пусть никого не удивляет, что несчастный принял это отступничество так близко к сердцу. Как знать! Может быть, в его сердце теплилось чувство к юноше, которому был отдан не один год нелегкого труда? Как знать! Может быть, общение с натурой более яркой, более одаренной, чем его собственная, скрасило ему эти годы? Может быть, сходство между братом и сестрой — и в чертах лица и в голосе — нанесло последний удар человеку, и без того поверженному в непроглядный мрак? То ли, другое ли послужило причиной или все вместе, — но когда юноша ушел, он опустил свою обреченную голову, повалился на пол и, стиснув ладонями горящие виски, замер так, в невыразимой муке, которую не облегчала ни единая слеза.

Плут Райдергуд провел весь тот день на реке. Накануне вечером он прилежно удил рыбу, но наступившие сумерки помешали рыбной ловле. Следующий день выдался более удачный, и рыбак вернулся в сторожку у Плэшуотерской плотины с уловом, завязанным в узелок.

Глава VIII

Немножко перца

Кукольная швея перестала ходить в контору «Пабси и Ко» на Сэнт-Мэри-Экс с того самого дня, когда случайное стечение обстоятельств обнаружило перед ней (как она полагала) скаредную и лицемерную душу мистера Райи. Сидя за работой у себя дома, мисс Дженни часто возмущалась повадками и фокусами этого почтенного мошенника; свои скромные покупки она делала теперь в другом месте и вообще вела уединенный образ жизни. После долгих раздумий она решила не предостерегать Лиззи Хэксем, в полной уверенности, что та и сама не замедлит узнать истинную цену старику. Поэтому в переписке с подругой она избегала этой темы, а больше распространялась о проступках своего непутевого ребенка, который день ото дня вел себя все хуже и хуже.

— Ах ты дрянной старый мальчишка! — выговаривала ему мисс Рен, грозя пальцем. — Дождешься, что я сбегу из дому! Непременно дождешься! Тогда такая трясучка тебя возьмет, что развалишься на куски, а подбирать будет некому.

Слыша, какую страшную кончину ему предрекают, дрянной старый мальчишка начинал стонать и хныкать, трясясь всем телом, и впадал в такое уныние, что в конце концов трясущейся походкой выходил из дому и трясущейся рукой вливал в себя в первом же кабачке очередную порцию рома на три пенни. Но в каком бы виде ни было это расслабленное чучело, в мертвецки пьяном или мертвецки трезвом, ибо теперь у него, у трезвого, еле-еле держалась душа в теле, — совесть все время напоминала ему, что оно предало свою проницательную родительницу за давно уже выпитые шестьдесят порций рома по три пенни каждая и что рано или поздно его выведут на чистую воду. Учтя все эти обстоятельства и прибавив физическую немощность мистера Швея к состоянию его духа, следует признать, что ложе, на котором он покоился, было усыпано отнюдь не розами, а только оставшимися от них шипами и сухими ветками.

Однажды днем мисс Рен в полном одиночестве сидела за работой, отворив для прохлады входную дверь, и напевала грустную песенку таким тихим, тоненьким голоском, точно это был голосок куклы, которую она наряжала, сетующей на непрочность и мягкость воска, — и вдруг, чей взгляд она поймала на себе? — взгляд мистера Фледжби, стоявшего на тротуаре у распахнутой настежь двери!

— Я так и подумал, что это вы, — сказал Фледжби, поднимаясь на обе ступеньки.