Том 26, ч.2

А. Смит нигде не утверждает, что «это два равнозначащих выражения». Наоборот, он говорит: так как в капиталистическом производстве заработная плата рабочего уже не равняется произведенному им продукту и, следовательно, количество труда, какого стоит товар, и количество товара, какое рабочий может купить этим трудом, представляют собой две различные вещи, — то именно в силу этого относительное количество труда, содержащееся в товарах, перестает определять их стоимость; последняя определяется скорее стоимостью труда, количеством труда, какое я посредством определенной массы товаров могу купить, получить в свое распоряжение. Поэтому мерой стоимостей — вместо относительного количества труда — становится, по Смиту, стоимость труда»

Рикардо правильно отвечает А. Смиту, что относительное количество труда, содержащееся в двух товарах, ни в какой мере не затрагивается тем, какая доля из того, что произведено этим трудом, достается самим рабочим, не зависит от того, как этот труд вознаграждается; что, следовательно, если относительное количество труда было мерой товарных стоимостей до появления заработной платы (заработной платы, отличающейся от стоимости самого продукта), то нет никакого основания, почему бы это относительное количество труда не оставалось такой же мерой стоимости и после появления заработной платы. Рикардо верно отмечает, что А. Смит мог употреблять оба выражения, пока они были равнозначащими, но что это не является основанием для того, чтобы употреблять неправильное выражение вместо правильного, когда они перестали быть равнозначащими.

Однако этим Рикардо отнюдь не разрешил той проблемы, которая составляет внутреннюю основу противоречия А. Смита. Стоимость труда

и количество труда остаются «равнозначащими выражениями», поскольку мы имеем дело с овеществленным трудом. [651] Они перестают быть таковыми, как только мы переходим к обмену между овеществленным трудом и трудом живым.

Два товара

обмениваются в соответствии с овеществленным в них трудом. Равные количества овеществленного труда обмениваются друг на друга. Рабочее время является «стандартной мерой» их стоимости, но именно поэтому они и «стоят больше или меньше в соответствии с тем, обмениваются ли они на большее или меньшее количество этой стандартной меры». Если в товаре А содержится один рабочий день, то этот товар обменивается на любое количество другого товара, содержащее также один рабочий день; товар «стоит больше или меньше» в зависимости от того соотношения, в каком он обменивается на большее или меньшее количество овеществленного труда в других товарах, потому что это меновое отношение служит выражением относительного количества труда, содержащегося в самом товаре, тождественно с этим относительным количеством труда.

Но ведь наемный труд есть товар. Он даже представляет собой ту основу, на которой совершается производство продуктов как товаров.

И вот оказывается, что на наемный труд закон стоимости не распространяется. Значит, этот закон вообще не господствует над капиталистическим производством. Здесь — противоречие. Это — одна проблема для А. Смита. Вторая проблема, которую мы позднее встретим в более развернутом виде у Мальтуса, заключается в том, что капиталистическое использование товара определяется не той пропорцией, в какой в товаре содержится труд, а той пропорцией, в какой товар распоряжается чужим трудом, дает господство над большим количеством чужого труда, чем то количество труда, которое содержится в нем самом. Это по сути дела второй тайный мотив для смитовского утверждения, что-де со времени возникновения капиталистического производства стоимость товаров определяется не тем трудом, который в них содержится, а тем живым трудом, которым они распоряжаются, — определяется, стало быть, стоимостью труда.