Том 28. Крайний срок

— Видишь ли, он умер. Миссис Торнсен уже год вдовствует. У нее огромные связи, и она вся начинена деньгами. Так что обращаться с ней надо в высшей степени осторожно. Знаю только, что она человек нелегкий. Пойди выясни, что у нее случилось. — Она протянула мне через стол листочек бумаги. — Вот адрес. Будь у нее ровно в двенадцать. Нам сейчас очень пригодятся деньги Торнсена, так что поладь с ней, пожалуйста.

— Я зайду к ней, внимательно все выслушаю и на все соглашусь. Я тебя правильно понял?

Гленда кивнула:

— Точно. Потом обо всем мне расскажешь.

На столе зазвонил телефон, поэтому я поднялся, взял этот листок бумаги и вернулся в свой кабинет.

— Ну, Билл, нам привалила работенка, — сказал я. — Миссис Генри Торнсен попросила прислать ей детектива. Отправляйся в справочный отдел «Геральд» и раскопай все, что сможешь, об этих Торнсенах. Я должен быть у старой трески ровно в двенадцать. Мы встретимся здесь около четырех, и не смей приходить с пустыми руками.

Билл от радости даже подпрыгнул на стуле. Такую работу он как раз любил.

— Пока, — бросил он и тотчас же исчез.

Без трех минут двенадцать я уже был у дома Торнсенов. Это был величественный особняк, окруженный двумя акрами леса и лужаек. Немного в стороне от основного входа была асфальтированная площадка для парковки. Это был один из немногих действительно уединенных домов. Особняк был такой большой, что можно было подумать, что одних только спален в нем не менее пятнадцати, не говоря уже о гостиных и верандах.

Я поднялся по ступенькам и около двустворчатой двери позвонил в колокольчик.

Минут через пять дверь осторожно приоткрылась, и передо мной предстал высокий негр в белом сюртуке, с черным галстуком-бабочкой и в черных брюках. Ему можно было дать лет семьдесят. Вьющиеся седые волосы давно поредели. По его налитым кровью глазам и дряблым мышцам лица я понял, что он часто прикладывается к бутылке. Глаз у меня на это наметан, не зря же я был частным сыщиком больше двадцати лет.

— Дирк Уоллес, — назвал я себя. — Миссис Торнсен ожидает меня. Я из детективного агентства «Акмэ».

Он наклонил голову, давая понять, что осведомлен о моем приходе, и сделал шаг в сторону, пропуская меня.

— Прошу сюда, сэр, — пробормотал он голосом, в котором чувствовались теперь лишь остатки былого достоинства.

Он повел меня через просторный вестибюль и распахнул одну из дверей.

— Мадам сейчас спустится, — сказал он, предлагая мне пройти в огромную комнату, уставленную старинной мебелью, античными вазами и другими старинными изделиями. По стенам было развешано несколько массивных полотен. Комфорта здесь было столько же, сколько в зале ожидания на вокзале.

Я подошел к большому окну и стал рассматривать широкую, тщательно подстриженную лужайку, деревья и серые дождевые облака вдали.

Мне стало любопытно, сколько времени понадобится этому пьянице, чтобы доложить миссис Торнсен о моем приходе… Прошло двадцать пять минут. За это время я успел рассмотреть все старинные картины, оценить предметы антиквариата, и мне это уже стало порядком надоедать. Наконец дверь открылась и в комнату вошла дама.

Я ожидал увидеть располневшую, безвкусно одетую старуху — тип, который часто встречается в нашем городе. Но миссис Торнсен была высокой и худощавой женщиной с ухоженной фигурой, голубоватыми седыми волосами, правильными чертами лица, проницательными серыми глазами, гармонировавшими с цветом тщательно уложенных волос.

Она сразу же впилась в меня глазами без малейшего намека на улыбку. Под ее взглядом, скрупулезно изучавшим мою фигуру, я чувствовал себя так, словно у меня расстегнулась «молния» на брюках.

— Мистер Уоллес? — Ее голос был глухим и холодным, как металл.

— Да, именно так, — сказал я почтительно.

Она указала на кресло:

— Присаживайтесь. Я вас долго не задержу.

Атмосфера в комнате была такой же теплой и непринужденной, как на похоронах. Я вспомнил о предупреждении Гленды насчет почтительного обращения, а потому, поклонившись, сел на чертовски неудобный стул, на который она указала.

Она начала как сомнамбула кружить по комнате, переставляя с места на место дорогие безделушки. Со спины она выглядела вдвое моложе. На мой взгляд, ей было лет пятьдесят шесть, может, чуть больше. Но она, безусловно, заботилась о своей фигуре.

Я ждал. Я умею ждать. Ожидание — часть работы детектива. Оказавшись в дальнем от меня углу комнаты, она наконец остановилась, повернулась и опять пронзила меня своим взглядом. Я ответил ей тем же. Хотя между нами было метров десять, ее хриплый, холодный голос был хорошо слышен.

— Мне говорили, что ваше детективное агентство лучшее на восточном побережье, — сказала она.

— Я бы не работал в нем, если бы это было не так, миссис Торнсен, — гордо отпарировал я.

— Тогда я полагаю, мистер Уоллес, что вы считаете себя хорошим детективом. — Язвительность так и лезла из нее, но я сдержался, несмотря на раздражение.

— Не только считаю, но я и есть хороший детектив.