Том 3. Non-fiction

ИК:

Культурный проект включает две кажущиеся относительно независимыми составляющие. Как и всякое производство, он сводится к собственно производству и дистрибуции. Наиболее высокотехнологические виды культурных проектов во многом зависят от уровня инвестиций в культурный процесс. Есть очень эффективные виды культурного производства, не требующие высоких затрат. Поэту, например, нужны только карандаш и бумага. Но для всех жанров культурных проектов наиболее уязвимой оказывается дистрибуционная система. При всяком сворачивании в системе степеней свободы именно на нее обрушивается основной удар. Не в производство символа, а возможность донести его до конечного потребителя — это и есть самая слабая точка, тот самый Фермопильский проход, который легко заткнуть одним легко вооруженным воином. Такая ситуация повторяется при самых разных социально-экономических условиях. В позднесоветской действительности проблемой было вынесение чего-либо за пределы кухни. В кухне можно было говорить практически что угодно, пока это не превосходило некоего порогового значения и не начинало пахнуть чистой политикой. Но возможность вынести все эти слова из кухонь и разнести их в более широком пространстве, было именно тем горлышком, которое до какого-то момента более или менее успешно защищалось господствующим дискурсом. Способы контроля изменились, но точка их приложения осталась та же самая, — начало дистрибуции символа. Чисто силовые способы контроля над дистрибуцией символов заменились сейчас комбинированными, сочетающими силовые и экономические методы. Но здесь и начинается основная проблема нынешней властной системы, представляющей собой непоследовательный, незакрепленный, незаконченный авторитаризм. Авторитаризм, апеллирующий к сохранению базовых буржуазных свобод, внутренне противоречив. При сохранении этих базовых свобод неизбежно сохраняется и основной механизм интереса капитала, — интерес прибыли. Если дискурс, конкурентный господствующему, интересен обществу, а, следовательно, приносит некую норму прибыли (хотя бы минимальную), то без включения чисто силовых приемов остановить его распространение невозможно. Всегда появится продавец, которому будет выгодно участвовать в его распространении. Когда мы начинали нашу деятельность, то были уверены, что при наличии спроса даже силовое давление в нынешних условиях может только изменить каналы дистрибьюции, а не перекрыть их совсем.

На первых порах у нашего издательства были серьезные проблемы с крупными дистрибьютерами, — оптовыми торговыми сетями, большими магазинами, — которые шарахались от нас как черт от ладана. В той атмосфере, которая сложилась к 2002 году, предлагаемые нами книги и тексты казались им опасными. Трудно даже вычленить в их поведении соотношение между реальным страхом перед вмешательством сил закона и порядка и внутренней цензурой, естественной в конформном и консенсусном обществе, особенно в его буржуазной среде. Некоторые говорили: «Мы не будем торговать вашей продукцией, потому что у нас неприятности будут». У других включалась внутренняя цензура, и они отказывались с нами сотрудничать, заявляя, что им противно торговать такими книжками. Возможно, и за первым, и за вторым высказываниями стоят в действительности одни и те же представления, которые просто по-разному пытались рационализировать, — одни валили на Фому, а другие — на Ерему.

Нам было очень сложно на первом этапе пробиться со своей продукцией. Но поскольку распространяемая нами информация пользовалась спросом, она потекла на рынок другими путями. Она смогла обойти поставленные преграды, поскольку они по своей природе не являются тотальными. Мы начали работать с маленькими магазинами (типа «Фаланстера» и «Системы О. Г. И.»), начали сотрудничать с Интернет-магазинами, не крупными, типа «Озона», а альтернативными, типа «Кайи», или конкурирующих с «Озоном», поднимающихся структур, вроде «Болеро». В результате мы добились того, что, несмотря на оппозицию крупных магазинов и ряда торговых сетей, книги все равно стали доходить до потребителя, пусть не с теми скоростями и не в тех объемах, как нам бы хотелось. Может быть, это не приносило такую прибыль, которая была бы чрезмерно соблазнительна, но она позволяла нашему издательству развиваться.