Том 3. Пьесы 1862-1864

Юность, моя юность-молодое время!Юность, возбудися, в себе ощутися!Юность возбудилась, в себе ощутилась,В разум приходила, слезно говорила:Кто добра не ищет, кто худа желает!Я была бы рада — сила моя мала!Сижу на коне я, и тот не обуздан,Смирить коня нечем — крепких вожжей нету.Вижу я погибель, страхом вся объята,Не знаю, как быти, чем коня смирити!

Действие третье

(Октябрь 1611 года)

Сцена первая

ЛИЦА:

Биркин.

Семенов.

Минин.

Поспелов.

Аксенов.

Темкин.

Губанин.

Лыткин.

Нефед, сын Минина.

Павлик.

Марфа Борисовна.

Татьяна Юрьевна, жена Минина.

Всякие люди Нижнего Новгорода.

Небольшая площадь в Кремле, недалеко от собора. К концу, в седьмом явлении, начинает смеркаться.

Явление первое

Выходят Лыткин и Павлик.

Лыткин

Да что ты уж очень печалишься?

Павлик

Будешь печалиться! разве ты нашего Ивана Иваныча не знаешь? Взглянет только, и то мороз по коже подирает. А ведь я в какую беду-то влез. О, горе мне, грешнику! Язык мой — враг мой!

Лыткин

В чем же ты провинился?

Павлик

В чем? Велико мое окаянство! Страшно и вымолвить! Посылал он меня к одному благоприятелю своему с письмом; куда посылал, уж это не твоего ума дело; проездил я безо дня две недели и вернулся вчера утром. Только хмелен был очень, домой-то идти побоялся. Встрелся я с приятелем, со стрельцом; тут еще подошли человек с пяток, тоже стрельцы; зашли мы во царев кабак, купили винца, пошел у нас шум, разговоры. Вот и, с пьяных-то глаз, и проболтнись. Придет, говорю, королевич на царство, Ивана Иваныча сделает воеводой в Нижнем, а меня дьяком; потому, говорю, что мы ему слуги верные. Откуда ни возьмись Минин, хвать меня за ворот, я — в ноги; валялся-валялся я в ногах-то, отпустил, только не велел навстречу попадаться. Вот какое дело-то! Ну, как он скажет Ивану Иванычу, либо уж сказал! что тогда? Повесить не повесит, а кнута изведаешь. Уж это лучше и к бабушке не ходи! Никак, он идет! Ой, схоронимся!

Уходят. Выходит Биркин.

Явление второе

Биркин

(один)

Здесь в Нижнем что-то зреет. По всемуЗаметно, что народ затеял нечто.Все замолчало, как постом великим;На всем какое-то говенье видно;Бледнеют лица, а глаза сияют.Но что же может сделать этот люд?Пойти к Москве нестройною оравойИ умирать иль разбегаться розноОт польских латников. Пускай идут,Попробуют; а нам просторней будет.Не знаю, что мне делать! Не найдешь

Товарищей; никто не хочет слушать.С Семеновым приятели большие,А как до дела — затыкает уши.Он стар да глуп, упрям да бестолков,С ним пива не сваришь. Нет, здесь не тяга!Махнуть в Казань: там есть благоприятель,Тому не в первый: он вертел хвостомЕще при Шуйском. Человек он сильный,Живет себе не тужит, только брюхоРастит да гладит бороду свою.Да что ж он держит моего холопа,Павлушку!

Павлик входит.

Вот он! Как же ты посмел,Не показавшись, по городу шляться?Все пьянствуешь, анафема! Смотри!Кнута попробуешь! Когда приехал?

Павлик

Сегодня утром.

Биркин

Что ж ты не явился?Об двух ты, что ли, головах, бездельник!Ну, мы сочтемся дома. Говори,Что видел и что слышал.

Павлик

Есть письмо.

(Достает письмо.)

Биркин

Давай сюда! Проворней!

(Берет и читает.)

А словамиПриказывал аль нет? В письме не пишетВсего, и дельно: писано пером,Не вырубишь и топором. Он пишет:«А про мое здоровье Павел скажет».Ну, сказывай!

Павлик