Том 3. Поэмы 1828-1834

Ни бранный шум, ни песня молодойЧеркешенки уж там не слышны боле;И в знойный, летний день табун степнойБез стражи ходит там, один, по воле;И без оглядки с пикой за спинойДонской казак въезжает в это поле;И безопасно в небесах орел,Чертя круги, глядит на тихий дол.

III

И там, когда вечерняя заряБледнеющим румянцем одеваетВершины гор, — пустынная змеяИз-под камней резвяся выползает;На ней рябая блещет чешуяСеребряным отливом, как блистаетРазбитый меч, оставленный бойцом

В густой траве на поле роковом.

IV

Сгорел аул — и слух об нем исчез.Его сыны рассыпаны в чужбине…Лишь пред огнем, в туманный день, черкесПорой об нем рассказывает нынеПри малых детях. — И чужих небесПитомец, проезжая по пустыне,Напрасно молвит казаку: «Скажи,Не знаешь ли аула Бастунджи?»

V

В ауле том без ближних и друзейКогда-то жили два родные брата,И в Пятигорье не было грознейИ не было отважней Акбулата.Меньшой был слаб и нежен с юных дней,

Как цвет весенний под лучом заката!Чуждался битв и крови он и зла,Но искра в нем таилась… и ждала…

VI

Отец их был убит в чужом краю.А мать Селим убил своим рожденьем,И, хоть невинный, начал жизнь свою,Как многие кончают, преступленьем!Он душу не обрадовал ничью,Он никому не мог быть утешеньем;Когда он в первый раз открыл глаза,Его улыбку встретила гроза!..

VII

Он рос один… по воле, без забот,Как птичка, меж землей и небесами!Блуждая с детства средь родных высот,

Привык он тучи видеть под ногами,А над собой один безбрежный свод;Порой в степи застигнутый мечтамиОдин сидел до поздней ночи он,И вкруг него летал чудесный сон.

VIII

И земляки — зачем? то знает бог —Чуждались их беседы; особливоПаслись их кони… и за их порогПереступали люди боязливо;И даже молодой Селим не мог,Свой тонкий стан высокий и красивыйВ бешмет шелко̀вый праздничный одев,Привлечь одной улыбки гордых дев.

IX

Сбиралась ли ватага удальцов

Отбить табун, иль бранною забавойПотешиться… оставя бедный кров,Им вслед, с усмешкой горькой и лукавой,Смотрели братья, сумрачны, без слов,Как смотрит облак иногда двуглавый,Засев меж скал, на светлый бег луны,Один, исполнен грозной тишины.

X

Дивились все взаимной их любви,И не любил никто их… оттого ли,Что никому они дела своиНе поверяли, и надменной волиСклонить пред чуждой волей не могли?Не знаю, — тайна их угрюмой долиТемнее строк, начертанных рукойПрохожего на плите гробовой…

XI