Том 3. Позолоченный век (повесть наших дней)

- Никогда нельзя предвидеть, где пройдет прямая трасса, пока инженеры не проложат ее. Между нами говоря, я уже беседовал с начальником участка, инженером Джеффом Томпсоном. Он понимает нужды Пристани Стоуна и жителей города - будущих жителей. Джефф считает, что железная дорога строится для удобства населения, а не для сусликов; и он говорит, что будь он проклят, если линия не пройдет через Пристань Стоуна! Вам бы следовало познакомиться с Джеффом - он один из самых больших энтузиастов Запада, а лучшего собутыльника я еще не встречал.

Полковник был близок к истине. Чтобы удружить приятелю, Джефф мог пойти на все: он был всегда готов разделить с ним последний доллар и с той же готовностью мог подбить его на дуэль. Когда полковник Селлерс объяснил ему, какие богатства таит земля у Пристани Стоуна, он от души пожал руку этому джентльмену, пригласил его выпить и громовым голосом провозгласил:

- Бог ты мой, полковник! Джентльмену из Вирджинии достаточно сказать словечко другому вирджинцу - и дело сделано! Пристань Стоуна ждет железной дороги по крайней мере четыре тысячи лет, и будь я проклят, если она ее не получит!

Гарри рассказал о новом проекте Филиппу, но тот не очень уверовал в него; зато сам Гарри говорил о нем так, будто несуществующий еще город уже стал его собственностью.

Гарри искренне верил во все свои планы и изобретения и жил, ослепленный их золотым ореолом. Молодой человек всем нравился; да и как он мог не нравиться, когда у него были такие подкупающие манеры и такое солидное состояние? Официанты в отеле прислуживали ему как никому другому; он обзавелся в городе множеством знакомых, и все они сочувствовали его разумным и широким взглядам на проблемы развития Сент-Луиса и всего Запада. Он считал, что этот город следовало сделать столицей Соединенных Штатов. С некоторыми из местных коммерсантов он уже почти договорился о поставках для его участка строительства на линии Солт-Лик - Пасифик; он изучал карты с инженерами, проверял профиль пути с подрядчиками, заранее прикидывал возможные цены на участки. Этим делам он отдавал все время, которое оставалось у него свободным от дежурств у постели больного приятеля и от обсуждения деталей нового проекта с полковником Селлерсом.

Тем временем проходили дни, за днями - недели, и деньги Гарри таяли. Он по-прежнему не считал их, - такой уж он был человек, что никогда не считал деньги, ни свои, ни чужие; он умел истратить или дать взаймы один доллар с таким видом, что невольно казалось, будто это десять. И вот однажды, когда ему в конце недели подали счет за номер и услуги, Гарри порылся в карманах и не нашел в них ни цента. Он небрежно сказал хозяину, что у него кончились наличные и что он напишет в Нью-Йорк. Он тут же сел и написал подрядчикам пышущее энтузиазмом письмо о перспективах стройки и попросил выслать ему аванс в сотню или две. Ответа не последовало. Тогда он написал снова и, не выражая никакой обиды, по-деловому попросил прислать ему жалованье хотя бы за три дня. На это последовал короткий ответ, в котором сообщалось, что с деньгами на Уолл-стрит сейчас туго и что ему лучше всего поскорее присоединиться к изыскательской партии.

Однако по счету надо было платить, и Гарри отправился с ним к Филиппу посоветоваться, не стоит ли "запросить" немного деньжат у дядюшки. Филипп не особенно верил в силу "запросов" Гарри и сказал, что заплатит по счету сам. Гарри немедленно выкинул эту заботу из головы и с легким сердцем, как было свойственно его широкой натуре, предоставил Филиппу платить по всем следующим счетам. Филипп так и делал, несмотря на чудовищные "дополнительные услуги", фигурировавшие в них; однако он озабоченно пересчитывал свои убывающие "капиталы", так как это было все, что он имел и на что мог рассчитывать. Но разве они с Гарри не заключили молчаливого соглашения поддерживать друг друга и делить все поровну? И разве его щедрый товарищ не поделился бы с ним, если бы он, Филипп, оказался в стесненных обстоятельствах, а у Гарри еще оставалось бы хоть немного денег?

Лихорадке наконец надоело трепать героически сопротивлявшегося молодого инженера, которого она свалила с ног в номере отеля, и она покинула его - истощавшего, слегка пожелтевшего, но зато "акклиматизировавшегося". Все уверенно заявляли, что теперь он окончательно "акклиматизировался", хотя никто толком не знал, что такое "акклиматизация" и какое она имеет отношение к западной лихорадке. Некоторые говорили, что это своего рода прививка, благодаря которой смерть от особенно злокачественной лихорадки становится менее вероятной. Другие считали "акклиматизацию" неким обрядом посвящения, подобным тому, какой принят в "Клубе Чудаков"[65] и после которого всякий получает то, что ему положено. Остальные же полагали, что "акклиматизироваться" - значит просто-напросто усвоить привычку пропускать каждое утро перед завтраком стаканчик горькой смеси виски с дезинфицирующим веществом.