Том 3. Позолоченный век (повесть наших дней)

Филиппу пришлось пройти около пяти миль, пока он наконец добрался до маленькой станции, где в ожидании поезда у него было достаточно времени для размышлений. Сначала он пылал местью: он подаст на компанию в суд, он заставит ее заплатить кругленькую сумму... Но тут он вспомнил, что не знает имен свидетелей происшествия, и понял, что поединок с железнодорожной компанией заранее обречен на полную неудачу. Тогда он решил подстеречь проводника на какой-нибудь станции и задать ему хорошую трепку или же получить трепку самому.

Но когда Филипп поостыл, этот план показался ему недостойным джентльмена. Разве подобает джентльмену расправляться с такими типами, как этот проводник, их собственными средствами? Рассудив так, Филипп задал себе вопрос: а не глупо ли он себя вел с самого начала? Он не жалел о том, что ударил проводника, - пусть помнит. Но в конце концов разве нельзя было действовать иначе? Вот, пожалуйста: он - Филипп Стерлинг, называющий себя джентльменом, - затевает потасовку с простым проводником из-за женщины, которой раньше и в глаза не видал. Чего ради он поставил себя в такое глупое положение? Разве он не выполнил долг джентльмена, предложив ей свое место? Разве он не спас ее от несчастного случая, может быть, даже от смерти? А проводнику достаточно было сказать: "Вы по-скотски обошлись с дамой, сэр, и я сообщу о вашем поступке куда следует". Другие пассажиры, которые видели все, что произошло, охотно подписали бы вместе с ним жалобу, и он бы наверняка чего-нибудь добился. А теперь что? Филипп оглядел свою порванную одежду и с досадой подумал, что зря так опрометчиво вступил в драку с железнодорожным самодержцем.

На той же маленькой станции Филипп разговорился с человеком, который оказался местным мировым судьей, и рассказал ему о своем приключении. Судья, человек мягкий и отзывчивый, с интересом выслушал Филиппа.

- Чтоб им пусто было! - воскликнул он, когда Филипп закончил свой рассказ.

- Как вы думаете, сэр, можно тут что-нибудь сделать?

- Боюсь, толку не будет. Не сомневаюсь, что каждое ваше слово - сущая правда, но суд ничего вам не даст. Железнодорожная компания всех тут скупила, а заодно и федеральных судей. Подумаешь - одежонку попортили! Как говорится: "Чем меньше сказано - тем легче все исправить". С компанией вам ни за что не сладить.

Прочитав на следующее утро в газете "Пэтриот энд Клэрион" юмористический отчет о происшествии, Филипп еще яснее увидел, как безнадежна всякая попытка добиться справедливости в борьбе с железной дорогой.

Несмотря на все это, совесть продолжала мучить Филиппа и твердить ему, что он обязан передать дело в суд, даже если наверняка его проиграет. Он считал, что ни он сам, ни кто-либо другой не имеет права прислушиваться к голосу своих чувств, или стесняться, когда у него на глазах попирают законы родины. Он полагал, что в подобных случаях долг каждого гражданина отложить личные дела и посвятить все свое время и силы тому, чтобы добиться примерного наказания нарушителей закона; он знал, что ни в какой стране невозможно установить порядок, если все ее граждане до единого не будут свято помнить, что они должны сами стоять на страже закона и что судейские чиновники - лишь орудие его выполнения. В конечном счете Филипп вынужден был признать, что он - плохой гражданин, ничуть не лучше остальных, что в нем гнездится свойственное его времени отсутствие чувства долга и безразличие ко всему, что не касается лично его.

Из-за этого приключения Филипп добрался до Илиона только на следующее утро на рассвете; заспанный и угрюмый, он сошел с попутного поезда и огляделся.

Илион приютился в тесной горной долине, по которой протекала быстрая река. Весь поселок состоял из дощатой железнодорожной платформы, на которой Филипп стоял в эту минуту, деревянного, наполовину выкрашенного дома с грязной верандой по фасаду (крыши над верандой почему-то не было) и с вывеской на покосившемся шесте; надпись на вывеске гласила: "Гостиница. П.Дузенгеймер"; ниже по течению реки расположились лесопилка, кузница, лавка и несколько некрашеных домов из тесаных бревен.

Когда Филипп подошел к гостинице, ему показалось, что на веранде притаился какой-то дикий зверь. Зверь, однако, не шевелился и при ближайшем рассмотрении оказался всего-навсего набитым соломой чучелом - вместо приветливого швейцара у порога трактира гостей встречали останки огромного барса, убитого неподалеку от Илиона несколько недель тому назад. Постучав кулаком в дверь и ожидая, когда ему откроют, Филипп с любопытством разглядывал свирепую пасть и мощные изогнутые лапы зверя.

- Потоштить минутка! Я только натену мой штаны! - раздался голос из окна, и скоро хозяин "гостиницы", громко зевая, открыл Филиппу дверь.

- Морген! Я не слышайть сефотня пойст: репята фчера толко не таваль мне спать. Захотить, пошалуйста!