Том 3. Позолоченный век

— Так… так… так… Я просто потерял голову, совсем потерял голову. Ничего не понимаю. Необыкновенная женщина, в жизни ничего подобного не видел… Это великий день, великий день! Ну, ну… Дайте я благословлю вас, золотая головка. Ах, дитя мое, бедные негры возблагодарят…

— Да оставьте вы бедных негров в покое, дядюшка! Приберегите их для вашей речи в сенате. До свиданья, спокойной ночи… мы выстроим свои войска и выступим на рассвете!

Потом, одна у себя в комнате, Лора поразмыслила немного — и тихонько засмеялась.

«Все работают на меня, — говорила она себе. — Неплохо было придумано, чтоб Бакстоун надоумил Троллопа поручить кому-то написать для него речь. И еще лучше придумано — мне переписать эту речь, когда Бакстоун ее сочинил, и припрятать страничку. Мистер Бакстоун очень меня хвалил, когда Троллоп запнулся в парламенте, — тут он понял, для чего я затеяла эту загадочную историю! Наверно, он наговорит мне еще больше комплиментов, когда узнает, что благодаря этому мы выиграли сражение.

Но какой трус Троллоп — поверил, что я могу выставить эту страницу у дверей конгресса и тем выдать себя! Впрочем, не знаю… не знаю. Надо подумать. Допустим, он проголосует против; допустим, законопроект провалится; это будет означать, что я проиграла все безвозвратно, проиграла свою отчаянную, грандиозную игру, и все станут меня жалеть… Невыносимо! А он мог бы спасти меня одним своим голосом. Да, я разоблачила бы его! Что мне за дело до сплетен, которые пойдут обо мне, когда я уеду с Селби в Европу? Пускай тогда болтают сколько хотят о моем прошлом, о моем бесчестье… В такое время будет даже приятно кому-нибудь насолить!»

ГЛАВА XII

ГАЗЕТЫ ПРОТИВ ЗАКОНОПРОЕКТА О НЕГРИТЯНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

«Ikkake gidiamuttu Wamallitakoanti likissitu anissia ukunnaria ni rubu kurru naussa abbanu aboahuddunnua namonnua»[158].

На другой же день в конгрессе и в самом деле открылись военные действия. Все шло своим чередом, и вот председательствующий дошел до того пункта повестки дня, который именуется «уведомлением о законопроектах», затем поднялся со своего места достопочтенный мистер Бакстоун, объявил законопроект «Об основании и утверждении промышленного университета в Буграх» — и сел, не сказав больше ни слова. Деловитые джентльмены в ложе прессы намарали по строчке в своих блокнотах, кинулись к телеграфу, который помещался рядом с репортерской комнатой, — и затем помчались назад, в ложу; и к тому времени, как они снова расселись по местам, весть, переданную ими телеграфисту, уже читали в телеграфных конторах больших и малых городов за сотни миль от Вашингтона. Она была примечательна своей краткостью и откровенностью:

«Дитя увидело свет. Бакстоун объявил о мошеннической затее с университетом в Буграх. Говорят, конгрессмены учтены поштучно и куплено достаточно голосов, чтобы протолкнуть это дело».

Уже за некоторое время до того корреспонденты иных газет распространялись о якобы сомнительном характере законопроекта и каждый день передавали вашингтонские сплетни на этот счет. И назавтра чуть ли не все крупные газеты страны нападали на проект и щедро осыпали бранью Бакстоуна. Столичные газеты были, как всегда, более почтительны и, тоже как всегда, более мирно настроены. Обычно они, если есть малейшая возможность, поддерживают предлагаемые законопроекты; когда же это совершенно невозможно, они протестуют против чересчур резких высказываний других газет. Они всегда протестуют, когда предстоят неприятности.

Однако вашингтонская ежедневная газета «Любовь к ближнему» горячо одобрила и приветствовала законопроект. Это была газета сенатора Валаама, вернее — «брата Валаама», как его обычно называли, потому что некогда он был священником; и сам он и все, что он делал, еще отдавало святостью и сейчас, когда он занялся журналистикой и политикой. Он был силой в молитвенном собрании конгресса и заправлял всеми начинаниями, направленными на распространение веры и трезвенности. Его газета выступила в поддержку нового закона весьма бурно и страстно: это мера благородная, мера справедливая, великодушная, чистейшая и ее необходимо всячески рекомендовать в наш развращенный век; и, наконец, если бы даже характер законопроекта вовсе не был известен, «Любовь к ближнему» все равно, не колеблясь, поддержала бы его, ибо идея проекта принадлежит сенатору Дилуорти, и уже одно это — порука, что здесь предпринят труд достойный и праведный.