Том 3 (Шаламов)

Лес гнется ветровым ударом.И каждый ясень, каждый кленДрожит и стонет, как гитара,И сам гитарой бредит он.Ведь у него не только юность,А даже старость на уме.И для нее-то рвутся струны,Остатки звуков в полутьме.Еще вчера при невниманьеОн пошумел бы и затих.И я б не знал его страданий,И он не чувствовал моих.А нынче он сам-друг со мноюИ даже просится в родство.Его сочувствие земное —Лекарство, а не колдовство.

* * *

Засыпай же, край мой горный,Изогнув хребет.Ночью летней, ночью черной,Ночью многих лет.Чешет ветер, как ребенку,Волосы ему,Светлой звездною гребенкойРазрывая тьму.И во сне он, как собака,Щурит лунный глаз,Ожидая только знакаЗарычать на нас.

* * *

Зима уходит в ночь, и стужаОт света прячется в леса.

И в колеи дорожной лужахВдруг отразились небеса.И дым из труб, врезаясь в воздух,Ослабевая в высоте,Уже не так стремится к звездам,И сами звезды уж не те,Что раньше призрачным мерцаньемВсю ночь нам не давали спать.И только в силу расстоянья —Умели вышнее внушать.Как те далекие пророки,Чья сила все еще жива,Что на стене рукою рокаПисали грозные слова.И звезды здесь, порою вешней,Не так, как прежде, далеки.

Они, как горы наши, — здешниИ неожиданно мелки.Весною мы гораздо ближеЗемле — и теплой и родной,Что некрасивой, грязной, рыжейСейчас встречается со мной.И мы цветочную рассадуТихонько ставим на окно —Сигнал весне, что из засадыГотова выскочить давно.

* * *

Дождя невидимою влагойОбмыта пыльная рука,И в небе белом, как бумага,В комки катают облака.Вся пожня ежится от стужи,

Сырой щетинится травойИ зябко вздрагивают лужиОт каждой капли дождевой.И ветер, встретив пешехода,Толкает с хода прямо в грудь,Сменить торопится погодуИ светом солнечным блеснуть.

* * *

Там где-то морозом закована слякоть,И крепость не будет взятаТам где-то весны захлебнулась атакаВ березовых черных кустах.В обход поползло осторожное летоИ вот поскользнулось на льду.И катится вниз по окраине света,Краснея у всех на виду…

* * *