Том 3. Стихотворения, 11972–1977

Ну что же, я в положенные срокирасчелся с жизнью за ее уроки.Она мне их давала, не спросясь,но я, не кочевряжась, расплатилсяи, сколько мордой ни совали в грязь,отмылся и в бега пустился.Последний шанс значительней иных.Последний день меняет в жизни много.Как жалко то, что в истину проник,когда над бездною уже заносишь ногу.

«Начата посмертная додача…»

Начата посмертная додача.Все, что, сплетничая и судача,отобрали, додадут в речах —лишь бы наш покойник не зачах.Все, что вопросительными знакаминедодали, пока был живой,восклицательными знакамидодадут с лихвой.Только окончательная мгла

перспективы облегла,только добредешь ты до угла,сразу улучшаются дела.Все претензии погибнут сразу,и отложенный вопрос — решат.Круглые и жалостные фразывсе противоречья разрешат.

ВЕЗУЧАЯ КРИВАЯ

Приемы ремеслас годами развиваю.Но главное — везлаи вывезла кривая.Отборнейших кровей,задорнейшего ритма,она была кривей,извилистей, чем кривда.Но падал на орлалюбой пятак мой медный,когда она везладорогою победной,когда быстрей коня,

скорей автомобиляона везла меняи все куранты били.Она прямей прямой,она правее права,и я вернусь домойпо кривизне той                              прямо.

ПАЛАТА

У меня, по крайней мере, одно достоинство:терпимость,равнодушие в смеси с дружелюбием.Но не в равных долях:дружелюбия больше.Стало быть, есть немноголюбви, особенно жалости.Все это получено по наследству,но доучивался я в палате,где лежал после трепанации черепас десятью другими,

лежавшими после трепанации черепа.Черепа, когда их расколютдаже с помощью мединструментов,необщительны, неприязненны,пессимистичны, неконтактны.Самые терпимые из их владельцевэволюционируютот дружелюбия к равнодушию,а потом к ярости.Я развивался в противоположном направлении.Я не стонал,когда просили:— Замолчи! — Я не ругался,когда курили под табличкой«Палата для некурящих».Когда я слышал чужие стоны,я думал, как ему плохо,а не только как мне плохооттого, что он стонет.Я выслушивал похабные анекдотыиз уст умирающего

и смеялся.Из жалости.Я притерпелся к своей терпимости.Она не худшего сорта.Одни доучивались в институте,другие в казарме,или в землянке,или в окопе,или в бараке.Кто в семье,кто на производстве,кто на курсах по повышению квалификации.Я повышал квалификациюв палате для оперированныхво Второй Московской градской больнице.Спасибо ее крепостным стенам,озабоченному медперсоналуи солнечному зайчику,прибегавшему с волипоглядеть, как мы терпим свое терпение.

ГОРОДСКАЯ СТАРУХА