Том 3. Стихотворения и поэмы 1930-1941

Но это –не думай –еще не паденье;силен ещевзмет усмирительных грив;московских окраинглухое гуденье,но это –еще накипанье, –не взрыв.Парами наполненнаянаполовину,чуть приподымавшаякрышку котла,кипеламосковская котловина,Россию прожегшаяв Пятомдотла.Начальствоне гладило по головке,но небо синело,и солнце пекло;веснойпо лесамзацветали маевки,гармонь голосил^,звенело стекло.Тогда-тосюда перебралось семействоиз-под Кутаиса –брат, сестры и мать.Конечно, побольше достатокимейся –не стали бна Преснеподвал нанимать.Там –в Грузии светлой –как барсова шкура,пятнистые горыжелтеют вдали;здесь –только Трехгорная мануфактура

с трудомподнимается от земли.Здесьвсе по-иному –слова и объемыразверстанных чувств,привилегий,постов;здесь горы –названием Воробьевы –топорщат горбыневысоких пластов.Народ сохраняетоценки и кличкив названиях,данных хотя б не всерьез;народа приметы,народа привычки –как оспинынизко пронесшихся гроз.Так –все здесь из сердцавысокоевыкинь,здесь плоскостии низкопоклонствупочет;Ханжонков здесь властвуети Неуссихин;Неглинка-речонкапод почвой течет.Здесь –низкое солнцеиз хмари рассветнойтускнеет в волокнахседых паутин;здесь –не указуетперстом своим Тётнульдбездонную глубьчеловечьих путин.Здесь –звездыотсчитаны на копейки,

и за водуплатит по ведрам район;а тамесли волны –без всякой опеки,а звезды –так падают прямо в Рион!И голову здесь –задерет ли затея,такие унылые видя места, –как к Хвамли,прикованному Прометеюдо самого солнцарукою достать?Впервойнад Ламаншемвзвивается Блерио…Мы – пялимся,хмуро скрививши губу,и сукна и мыслиаршинами меряя, –в полет вылетать? –не желаем – в трубу.Напрасноподняться старается Уточкин…«Пущай отличается в этом Париж!»«Купец не пойдетна подобные шуточки:пускать капиталы на воздух…»«Шалишь!»А впрочем –что толку в летательном зуде?Так век просидишьв затрапезном углу.Отец схоронен.Выходить надо в люди.Заплатамимать начищает иглу.На сердце –копытом ступает забота.Померкни!И плечи ссутуль и согни…Но он вспоминаетзабытое что-то,

какие-то выстрелы,крики, огни…Миндаль в Кутаисеторжественно розов…Едва наступаетцветенья число –дуреют с восторгагудки паровозов,и кажется –небо на землю сошло.Под небом такимне согнешься дугою;здесь –грудь развернии до донца дыши.В такое –растешьи повадкой тугою,и взором,и каждым движеньем души.Так рос он,задира и затевала,с башкою – на звезды,с грозой – на дому,и первые знаньяпреподаваласестра Джапаридзе Алеши –ему.Так славься ж,глухое селенье Багдади!Тяжелые грозди,орешник и граб,принесшие горститакой благодати,такой открывавшиеглазу масштаб.Так славьтесь же,люди веселой долины,дышавшиемужеством и прямотой!И вы,неподкупные гор исполины,лицо обдававшиесвежей водой.

Но слава еще далека…И, сощуряглазенки,он солнце вбирает за нас.Он влазитв огромные жерла чууриопробоватьголоса резонанс.И гулко трубятглинобитные недра,и слушают ушипредгорных породо том,как. «…суров был король дон Педро!»и как «…трепетал его народ!»Ответрилось детствов садах Имеретии…Под сердцемнавеки, гроза, затаись!И девятьсот пятого залпамивстретилиподростка –гимназияи Кутаис.Он дружбу ведетс громовыми ударами.Он чем-то заполнени затаен.Он помнит,как Гуриябилась с жандармами,как против царябунтовал батальон.Он ветром восстанийспеленут и выпоен.Он слышалсвободыгорячую речь.Он ищетна Преснеотметин и выбоин,какиев горахпросверлила картечь.