Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Королевский статут представлял собой в общем громадный шаг вперед, но со смерти Фердинанда произошли такие значительные сдвиги в общественном сознании, что создание Мартинеса было признано не чем иным, как странной и неудобоваримой смесью разнородных элементов. С этих пор за Мартинесом упрочилось в Мадриде прозвище пирожника (paste-lero). Кортесы открылись 24 июля при самых дурных предзнаменованиях. Правда, 22 апреля министерство заключило так называемый четверной союз с Англией, Францией и Португалией. Но дон-Карлос, изгнанный из Португалии, инкогнито проехал через всю Францию и 12 июля достиг главной квартиры Зумалакарреги в Элйзондо. В Мадриде в это время свирепствовала холера. Толпа, поверив нелепым слухам, будто иезуиты отравили колодцы, разграбила несколько монастырей. Как раз накануне открытия сессии кортесов был обнаружен заговор либеральной партии; многие эмигрировали. Депутаты обнаружили большую неопытность и очень скоро показали, что вовсе не намерены церемониться с Королевским статутом; они представили правительнице петицию о правах, скопированную с французской декларации 1789 года. Испанская казна была почти пуста, а кредит был подорван с тех пор, как Фердинанд VII отказался признать долг по займу, заключенному кортесами. Граф Торено пробавлялся паллиативными мерами и лишь с большим трудом выпросил у парижского банкира Ардуэна аванс в 100 миллионов франков. Организация национальной гвардии дала радикальной партии точку опоры и тем самым еще усилила затруднительное положение кабинета, который едва не был свергнут 15 января 1835 года военным мятежом. Генерал-капитан Мадрида был убит мятежниками, которые сумели добиться почетной капитуляции и вышли из Мадрида с оружием и знаменами, чтобы соединиться с северной армией.

Спустя пять месяцев (7 июня) Мартинес де ла Роза, потеряв всякую надежду на успех, уступил пост президента совета графу Торено. Последнему удалось собрать некоторое количество вспомогательных войск: английский легион, французский иностранный легион и португальский отряд в 6000 человек; но в разных местах полуострова снова вспыхнули восстания. В Сарагоссе мятежники уступили лишь после сорокавосьмичасового боя. Барселона провозгласила конституцию 1812 года, и газета Трехцветное знамя (El escudo tricolor) поясняла: «Конституция — это значит: долой полицию, долой ввозные городские пошлины, долой налоги на соль». Генерал Басса, пытавшийся образумить повстанцев, был убит. Яростные бунты залили кровью Таррагону, Валенсию, Мурсию и Майорку.

Среди этого всеобщего брожения дон-Андресу Боррего и мадридскому генерал-капитану Кесада пришла неудачная мысль вызвать либеральную демонстрацию. Милиция составила петицию, которую делегаты вручили регентше, жиьшей в это время в Гранхе. На следующий день милиционеры, вооружившись, снова начали дефилировать по улицам, приветствуя конституцию 1812 года. Кесада, не решившийся идти так далеко и принявший это выступление за измену, бросился во дворец, испросил себе у министров полную свободу действий и собирался было двинуть королевскую гвардию против милиции, но в это время депутату Бельтрану де Лис удалось убедить милиционеров мирно разойтись по домам. Вместо того чтобы принять данный ему урок за предостережение, Торено решил действовать строгостью и объявил Мадрид на осадном положении. В ответ на репрессивные меры провинции восстали одна за другой. Вальядолид, Саламанка, Малага, Кадикс, Севилья, Гренада, Кордова, Ферроль и Корунья организовали у себя повстанческие хунты и требовали упразднения монастырей, возвращения покупателям имуществ, проданных с 1820 по 1823 год, свободы печати и созыва учредительных кортесов. На этот раз уже не могло быть сомнения: все крупные города Испании требовали уничтожения старого порядка.

Торено решил привлечь к себе на помощь дон-Хуана Альвареса де Меидизабаль, пользовавшегося репутацией необыкновенно талантливого финансиста. Но Мендизабаль отверг портфель министра финансов и согласился (14 сентября 1835 г.) только заменить Торено в качестве президента совета.