Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Некоторые министры, чтобы сохранить свои портфели, уже готовы были пойти навстречу желаниям правых. Так, например, Латур-Мобур и Лористон, сделавшийся министром королевского двора, представили совету министров проект указа, которым увольнялись в отставку 150 генералов исключительно для того, чтобы предоставить фаворитам графа д'Артуа возможность быть произведенными в высшие чины. Паскье и Ришелье возмутились этим проектом и заставили его отклонить. Но у Ришелье уже больше не было защитников. Больной и сильно постаревший король всецело подпал под влияние своей фаворитки, госпожи дю Кайла, которая была орудием в руках графа д'Артуа. Когда палата высказала свое враждебное отношение к законопроекту, сохранявшему цензуру для газет, но в то же время удерживавшему либеральный институт присяжных, Ришелье напомнил графу д'Артуа о честном слове, данном им на другой день после смерти герцога Беррийского, и потребовал обещанного ему тогда полного содействия. «А, милейший герцог, вы слишком буквально поняли мои слова, — ответил граф д' Артуа. — И притом в то время мы находились в таких затруднительных обстоятельствах!» Краснея за графа при виде такого бесстыдного нарушения данного им честного слова, Ришелье немедленно вручил королю прошение об отставке. А 15 декабря 1821 года в Монитере появился список новых министров: Виллель — министр финансов, Корбьер — внутренних дел, Монморанси — иностранных дел, Пейронне — юстиции, Клермон-Тоннер — морской, а герцог Беллюнский — военный министр. Все это были ультрароялисты, намеренные управлять страной исключительно в интересах своей партии.

При министерстве Ришелье правительство ограничилось отнятием вольностей, дарованных при Деказе. При министерстве Виллеля оно открыто попыталось произвести частичную реставрацию старого порядка.

III. Правление крайних роялистов

Виллель. Виллель, будучи в 1816 году мэром Тулузы, даже и не попытался воспрепятствовать кровавым насилиям белого террора в этом городе. Выбранный депутатом, он всегда сидел на скамьях правой, а его положительный ум и выдающиеся деловые способности быстро выдвинули его и сделали одним из лидеров партии ультрароялистов. Прежде всего это был ловкий человек, отличавшийся скорее изворотливостью и хитростью, чем возвышенным характером, и в этом отношении стоявший гораздо ниже Ришелье. Виллель не заслуживал также своей репутации великого министра, так как, способный разбираться в текущих делах и мелких деталях, он был лишен понимания общих идей и не умел заглядывать далеко в будущее. Виллель правил как лидер партии, но не как государственный человек или как настоящий политический деятель, способный возвыситься над интересами данного момента и заботящийся о создании чего-нибудь прочного, чего-нибудь такого, что соответствовало бы истинным чувствам страны и удовлетворяло бы какой-нибудь действительной ее потребности.

О Виллеле говорили, что он умереннее своей партии; но тем не менее, он принял на себя ответственность за законы о печати, о святотатстве, о назначении миллиардного вознаграждения эмигрантам. Товарищи Вилле ля по министерству отличались от него лишь меньшим умом, за исключением, впрочем, Корбьера, который стоял с ним наравне. Это был крестьянин по происхождению и по манерам, грубоватый, честный человек, упрямый и лойяльный бретонец, прямой до резкости, плебей, столь же преданный ультрароялистским идеям, как и его коллега, виконт Матьё Монморанси, первый барон христианского мира[31]

.

Законы о печати. Первые же предложенные министерством законы ясно показывали, в каком духе оно намерено было править. Пейронне внес 2января 1822 года два законопроекта: первый — о проступках, совершаемых путем использования печати, и второй — о надзоре за газетами. Первый законопроект был выработан еще при предшествовавшем министерстве де Серром. Пейронне внес в него лишь некоторые дополнения. Новый закон усиливал наказания (денежный штраф и тюремное заключение), установленные законом 1819 года, и ввел наказания за новые проступки, часто не имевшие никакого отношения к печати, как, например, призывы к возмущению, срывание или разрушение знаков королевской власти, ношение неразрешенных королем эмблем. Самая существенная сторона нового закона заключалась в том, что рассмотрение процессов по делам печати отнято было у суда присяжных и передано судам исправительной полиции. По требованию некоторых депутатов был, кроме того, введен оригинальный пункт, гласящий, что палаты, превращенные в специальный трибунал, сами судят лиц, виновных в их оскорблении.

Дебаты длились с 15 января до 6 февраля. Тщетно ораторы левой и левого центра — одни, руководимые Себастиани, другие — Ройе-Колларом, — боролись против этого законопроекта, оспаривая одну статью за другой. Напрасно де Серр красноречиво защищал компетенцию суда присяжных. Закон был принят 234 голосами против 73. 50 депутатов левой в знак протеста воздержались от голосования.